Поскольку вы больше не можете оставаться здесь, я позабочусь, чтобы вас сразу же перевезли в госпиталь.Он бросил на нее взгляд, ожидая, что она вздрогнет при слове «госпиталь», переменит позу, станет плакать, жаловаться или даже бунтовать. Но она продолжала улыбаться ему:— Присядьте на минутку, доктор.— У меня сегодня много визитов. Я могу уделить вам лишь несколько минут.— Тем не менее вы с самого воскресенья хотите о чем-то меня спросить.Вы не сделали этого, потому что боялись обидеть или огорчить меня. Может быть, и потому, что боялись проявить излишний интерес к частной жизни своих пациентов. Я помогу вам, задав прямой вопрос. Если предположить, что я, как только встану, снова примусь за работу, как в последние дни, то сколько, по-вашему, времени пройдет до следующего рецидива?— Не более нескольких недель.— А потом?— Вы сляжете, все начнется сначала, и вы опять будете вынуждены лежать в постели. Это будет случаться все чаще и чаще, особенно летом.— Чуть ли не половину времени быть в постели?— Не сразу.— А потом?— С годами все будет усугубляться.— И сколько лет пройдет, пока я стану полностью неподвижной?— Это зависит от того, как много у вас будет забот. Если вы поедете с ними, то не больше четырех-пяти лет. С другой стороны…— Говорите же!— Если они останутся без вас, я не знаю, что станет с парнем и его сестрой.— А что бы вы сделали на моем месте?— Позвольте не отвечать на этот вопрос.— Итак, доктор, я оказалась почти в том же положении, что и мой брат.Мне тоже, как объяснил нотариус Бижуа, говоря о Робере, приходится выбирать одно решение из двух, точнее — из трех. Приют, где я смогу безмятежно жить и где позаботятся о моих ногах. Семья, где я превращусь в служанку и буду невыносимой обузой всякий раз, когда заболею.— Да.— Я не касаюсь третьего решения.— Да.— Полагаю, что нотариус остался недоволен выбором Робера.— Он надеялся на другое.— Чтобы он уехал, я знаю. А вы?— У нас с мэтром Бижуа вовсе не обязательно одинаковая точка зрения.— Вы находите, что Робер поступил правильно?— Я католик.— Тогда для него это означает тюрьму. Для меня, стало быть, приют?— Поскольку я врач, то мой долг посоветовать вам это.— А поскольку вы мужчина и католик, то предпочли бы, чтобы я весь остаток жизни посвятила попыткам поддержания хоть какого-то порядка в семье.— Вы смогли бы это.— Я могу с помощью хитростей и хлопот помешать им терзать друг друга и терзаться самим. Я могу на какое-то время помешать Луизе пить, и особенно не дать ее кризисам превращаться в столь ужасающую мелодраму, от которой всем делается дурно.Как знать! Я могу, в крайнем случае, за несколько лет добиться того, чтобы Анри смирился со своим положением мелкого служащего, приучился к среднему достатку, гордился своей работой.Вы меня видите в неплохой роли, верно? Я даже могу — как знать! убедить Мад выйти замуж за какого-нибудь славного типа, да еще при этом не вопить ему сразу же в лицо о своей собственной гнусности.Луиза мало-помалу начнет меня ненавидеть, но будет беречь меня, чтобы самой не мыть посуду, и чтобы не слышать крика вокруг себя и чтобы однажды не остаться в одиночестве.Дети не замедлят почувствовать ко мне неприязнь за те доверительные разговоры, которые они со мной вели и еще будут вести, когда дойдут до крупности или когда им просто захочется показаться значительными.Я стану тетей Жанной, которая встает первом и ложится последней, которой можно все что угодно сказать и у которой можно все что угодно потребовав, а она всегда останется невозмутимой; позднее, если Анри или Мад обзаведутся детьми…— Боюсь, что вынужден покинуть вас, — произнес доктор, вставая.— Держу пари, что в субботу нотариус Бижуа тоже в конце концов прервал моего брата. Не бойтесь. Это не угроза.— Моя профессия заключается в уходе за больными.— Я знаю. Но поверх очков вы бросаете любопытный, хотя и стыдливый взгляд на мужчин и женщин — они ведь мужчины и женщины вопреки всему.— Я пришлю за вами санитарную машину к середине дня. Мы вернемся к этому разговору в госпитале.— Вы забываете, что я как неимущая окажусь в общей палате. Он взялся за дверную ручку, собираясь выйти.— Во всяком случае… — начал было он, но прервал себя. — Нет! Я не хочу давить на вас. Увидимся там.— Я была бы не прочь остаться, чтобы заботиться о тебе, Жанна. Но ты ведь понимаешь ситуацию так же хорошо, как и я? Обещай мне только, что ты присоединишься к нам. Я положила адрес в твою сумку. Там нет телефона. Тебе придется послать телеграмму, и Анри приедет встретить тебя на вокзал, он в двух шагах. Мад прижалась к тетке щекой и прошептала ей на ухо:— Я люблю вас. Я хочу, чтобы вы приехали.— До скорого, тетя, — сказал Анри, глядя из окошка отъезжающего с сундуками грузовика. Ворота едва успели закрыться, как появившаяся Дезире бросила с облегчением:— Ну вот, дом опустел! И все, что в нем сейчас есть, вся эта мебель, безделушки, все эти приспособления, стоившие безумных денег и ради которых человек создает себе столько хлопот, — все это, так сказать, не принадлежит больше никому. Завтра начнут приходить, открывать шкафы, ящики.Я повидала такое у нас, потому что оставалась до конца и присутствовала на распродаже. Есть и такие люди, которые приходят, зная, что ничего не купят, просто из удовольствия.— Что сказал месье Сальнав?— У него вид собаки, потерявшей хозяина. Он продолжает — Бог знает зачем — корпеть над своими записями и беспокоиться по поводу их, словно он очень хочет опять выполнить задание чисто, без помарок. Ну а ты? Решилась?— Еще не совсем.— Какое-нибудь заведение, послушай меня! Самое плохое из них все же лучше, чем все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43