Жорж Сименон
Лунатик с татуировкой


Сименон Жорж
Лунатик с татуировкой

Жорж Сименон
Лунатик с татуировкой
Я очень старался убедить себя в том, что в этой кромешной тьме мы сидели только для того, чтобы докопаться до истины, защитить правосудие, а также и в интересах самих же действующих лиц этой драмы, но так и не убедил. С самого начала этого эксперимента я чувствовал себя не в своей тарелке и, прижавшись к инспектору у стены, за которой была камера, так же как и он, затаив дыхание, вглядывался в потайное окошко.
Это окошко вполне оправдывало свое название. Для тех, кто находился в камере, это было самое обычное зеркало, ничем не отличавшееся от всех прочих зеркал. Но тайна этого зеркала состояла, во-первых, в том, что оно было без оловянной амальгамы и, во-вторых, за ним в стене было пробито окошко в абсолютно темное помещение. Вот там-то и притаились мы с инспектором Ж-7. Для людей, бывших в камере, мы оставались абсолютно невидимыми нам же они были видны как на ладони.
Мужчина в камере был очень высокого роста, худощав, бледен, с поразительной самоуверенностью во взгляде. Он сидел, по своему обыкновению, на краю кровати, подперев руками подбородок. В выражении его лица, как всегда, была, с одной стороны, какая-то тревога, а с другой что-то еще такое необъяснимое, что мнения относительно его психического состояния были самыми разными:
- Сумасшедший, - не колеблясь, заявляли специалисты-психиатры.
- Симулянт, - утверждали не менее именитые ученые, медики.
- Дегенерат, - говорили непосвященные.
- Обыкновенный грабитель, - считали четвертые.
- А может быть, он из дворян и таким образом защищает честь своего имени? - предполагали пятые.
Некоторые полагали, что он просто глухонемой - вот и все объяснение.
...Мужчина, сидевший на камерной койке, не двигался и не обращал никакого внимания на наше двухстороннее зеркало.
Женщина же стояла возле двери. Она тоже не подозревала о нашем присутствии. Мы могли видеть, как дрожащими руками она теребила застежку на сумочке.
Заговорит ли она? Приблизится ли к мужчине? Сделает ли хоть какой-нибудь разоблачительный жест?
Был ли этот таинственный человек ее мужем? Или он просто сверхоригинальный аферист?
Несколько минут назад в приемной отделения буйно-помешанных при лечебнице для душевнобольных, находящейся в самом центре Венсенского леса, женщина говорила нам голосом, полным печали:
- Я не знаю... Я уже больше ничего не понимаю... Иногда мне кажется, что это он... Но бывают моменты, когда я готова поклясться в обратном.
- Была ли у вашего мужа татуировка на правом предплечье?
- Я... нет... Или скорее... может быть, я никогда ее не замечала?
- А какие-нибудь странности были в его характере?
- Да. Вообще-то он был нервным, это точно... Кроме того, у него часто менялось настроение... Иногда он впадал в необъяснимую глубокую меланхолию.
- Вы никогда не замечали его отсутствия по ночам?
- Нет, никогда.
- Но ведь ваши комнаты расположены радом.
- Знаете, у меня не очень-то чуткий сон.
И вот теперь, будучи с ним наедине, она стояла молча, недвижно, не поднимая глаз, уставившись взглядом в пол.
Одета она была во все черное, а ее лицо было каким-то особенно бледным, Их молчание и неподвижность были для меня невыносимы.
"Они непременно должны хоть что-нибудь сказать друг другу или сделать хоть какой-нибудь жест", - думал я.
Но те по-прежнему не шевелились и не смотрели друг на друга, хотя каждый из них неизбежно должен был явственно ощущать присутствие и дыхание другого.
Камера была светлой, со стенами, выкрашенными в белый цвет. В сущности, это была и не камера и не палата для буйно помешанных, а просто больничная палата.
Безотлагательному помещению мужчины в это первоклассное лечебное заведение предшествовало множество всяческих сомнений, так как в принципе ничто не исключало того варианта, что он мог оказаться самым обыкновенным клошаром.
Ну, а вдруг все-таки не клошар, а граф де Сен-Бонэ?
Поэтому делу преднамеренно не дали широкой огласки. Газеты словно воды в рот набрали. Профессионалов, пытавшихся разгадать загадку этого человека, было всего человек тринадцать, и среди них я был единственным детективом-любителем.
Вкратце суть дела состояла в следующем. Однажды ночью полицейские, патрулировавшие по авеню Ош, увидели мужчину, карабкавшегося по водосточной трубе. Он был задержан и препровожден в комиссариат. Там в ответ на все поставленные ему вопросы мужчина не проронил ни слова.
Одет он был очень просто - поношенный костюм, стоптанные туфли, засаленная кепка. Под пиджаком у него была надета вязаная кофта.
На следующее утро комиссар районного отделения полиции счел своим долгом предупредить хозяев особняка, что задержан неизвестный человек, который, вероятно, пытался их ограбить.
Хозяйка особняка, графиня де Сен-Бонэ, была в это время очень обеспокоена исчезновением своего мужа. По ее словам, накануне он, как обычно, лег спать в своей комнате около одиннадцати часов вечера, а поутру его в спальне не было.
Ей было тридцать лет, а ее мужу - двадцать восемь. Они были женаты четыре года.
Это был идеальный брак двух людей, принадлежавших к одному и тому же кругу и располагавших приблизительно равными состояниями.
Совершенно случайно комиссару полиции пришла в голову мысль привести задержанного в особняк на авеню Ош в надежде, что это поможет его разговорить. И вот здесь-то произошло невероятное: мужчина, который по-прежнему молчал, был до такой степени похож на графа де Сен-Бонэ, что графиня в состоянии замешательства и растерянности то заявляла, что это ее муж, то сомневалась в этом и брала свои слова обратно.
1 2 3