В тот день он был в прекрасном настроении. Этот журналист ему нравился. Премьер-министра забавляло, что он сообщает ему сенсационную новость хотя бы для того, чтобы позлить тех журналистов, которых всегда терпеть не мог.
Он возразил:
- Напечатаны лишь мои официальные мемуары.
- Значит, в них вы сказали не всю правду?
- Может быть, и не всю...
- А теперь скажете? В самом деле?
Тогда он еще не был в этом уверен. Его слова были скорее шуткой. Однако он действительно начал делать заметки о событиях, к которым был причастен и о некоторых побочных обстоятельствах которых знал лишь один.
Это стало для него как бы тайной игрой, и даже теперь он иногда усмехался про себя, размышляя над тем, кто же в конце концов найдет эти заметки и каким образом это произойдет. Их уже искали. Но пока что не в нужном месте.
Вся пресса не замедлила, конечно, опубликовать его слова по поводу "секретных записных книжек", как их окрестили, и журналисты стали гораздо чаще наведываться в Эберг. Все они задавали ему один и тот же вопрос:
- Вы намерены напечатать эти документы при жизни? А может быть, они, подобно дневникам братьев Гонкур, увидят свет лишь спустя несколько лет после вашей смерти? Вы разоблачаете закулисную сторону современной политики как внутренней, так и внешней? Пишете ли вы также и об иностранных государственных деятелях, с которыми были знакомы?
Он отделывался уклончивыми ответами. Заинтересовались этими пресловутыми мемуарами не только журналисты, но и кое-какие важные лица, в том числе два генерала, которых он не видел много лет, но которые в то лето как бы случайно оказались на нормандском побережье и почли своим долгом навестить его.
Увидев, как они устраиваются в его кабинете, он уже спрашивал себя, когда последует вопрос. Оба генерала одинаково равнодушным и небрежным тоном интересовались:
- Кстати, вы в самом деле упоминаете обо мне в своих секретных записках?
Он довольствовался тем, что отвечал:
- Пресса сильно преувеличивает. Я кое-что набросал вчерне, но еще не уверен, получится ли из этого что-нибудь путное...
- Мне хорошо известно, что кое-кто уже дрожит...
- Ну да! - воскликнул он с наивным видом. Ему прекрасно было известно, о чем шептались за его спиной и что осмелились даже напечатать в двух ежемесячных журналах: будто бы раздосадованный тем, что его окружили стеной молчания, что его забыли, он мстит некоторым людям, занимающим видные посты, держа их под неопределенной, но постоянной угрозой.
Он сам несколько дней подряд настойчиво спрашивал себя, не заключается ли в этом доля правды, и совесть его была не совсем спокойна.
Но ведь если б это действительно было так, он не стал бы продолжать делать свои заметки, и, дожив до того преклонного возраста, когда уже нельзя быть нечестным с самим собой, у него хватило бы совести уничтожить все, что было им до сих пор написано.
Не отступать от своего намерения он решил именно из-за Шаламона, своего бывшего секретаря, о котором только что передавали по радио, и вовсе не потому, что личность Шаламона была незаурядной, а потому, что тот представлял типичный случай.
Неужели, как на это сейчас намекали в передаче, президент республики поручит Шаламону формирование нового правительства?..
Шаламон наверняка помнил, что, когда его патрона однажды спросили, есть ли у его бывшего секретаря шансы в результате перетасовки министерских портфелей попасть в состав правительства, тот сухо ответил:
- Пока я жив, он никогда не будет председателем Совета министров.
И, сделав паузу, как если бы хотел подчеркнуть всю значительность своих слов, добавил:
- После моей смерти - тоже.
В этот самый час, когда буря силилась сорвать черепицу с крыши и оторванная наружная ставня с грохотом колотилась о стену дома, Шаламон находился в Елисей-ском дворце, и во дворе под проливным дождем журналисты ждали его ответа.
Дверца "роллс-ройса" открылась и закрылась. Через минуту в приемнике, стоявшем на дубовом столе, послышалось потрескивание. Премьер-министр сел в свое кресло "Луи-Филипп", сложил руки и, закрыв глаза, тоже стал ждать.
III
Сначала по радио передали несколько коротких безликих телеграмм:
- Париж... Последние политические новости... Сегодня в пять часов пополудни президент республики принял в Елисейском дворце господина Филиппа Шаламона, лидера группы независимых левых, и предложил ему сформировать коалиционное правительство. Депутат Шестнадцатого округа обещал сообщить свой ответ завтра утром. В конце передачи слушайте краткое интервью, которое господин Шаламон дал нашему сотруднику Бертрану Пикону... Сент-Этъен... Пожар, возникший прошлой ночью на фабрике электрической аппаратуры...
Премьер-министр не стал слушать дальше и продолжал сидеть неподвижно, искоса посматривая на одно из поленьев, которое каждую минуту грозило скатиться на пол. Уже два или три раза оно с треском вспыхивало при порывах ветра. В конце концов Премьер-министр встал и осторожно, так как не забывал о своей ноге, присев на корточки перед камином, щипцами восстановил в нем порядок.
Ему пришлось ждать целых полчаса. Один за другим корреспонденты французского радиовещания передавали последние известия из Лондона, Нью-Йорка, Будапешта, Москвы, Бейрута, Калькутты. Прежде чем снова усесться в кресло, он несколько раз медленно обошел вокруг стола и поправил фитиль керосиновой лампы.
- Передаем спортивные новости...
Через пять минут настанет очередь Шаламона.
Затем послышался невнятный шум, пока шло подключение на магнитную пленку, так как интервью было записано на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42