Вот объяснение, почему он свои преступления совершает после трех часов ночи. Ему нужно ждать утра, когда он может возвратиться домой.
Первые часы бегут незаметно - еще открыты кафе и бары. Потом он остается на улицах один...
Сайяр сердито пробурчал, будто про себя:
- Сегодня никого нет в отделе личного состава.
- Нельзя ли позвонить к самому начальнику отдела? Может быть, он помнит?
Лекер не все сказал. Ему хотелось напомнить еще о многом, но от волнения множество мелочей вылетело из головы. Быть может, все это лишь игра его воображения? Подчас ему так и казалось, но иногда он был уверен, что на него нашло прозрение.
- Алло! Скажите, пожалуйста, нельзя ли попросить мосье Гийома? Его нет? Не могли бы вы мне сказать, где его найти? У дочери в Отейе? Вы знаете номер ее телефона?
Там тоже, по-видимому, отлично позавтракали в семейном кругу и теперь смаковали кофе с ликером.
- Алло! Мосье Гийом? Говорит Сайяр. Простите за беспокойство. Надеюсь, вам не пришлось из-за меня покинуть стол? Это по поводу убийцы. Есть кое-какие новости.
Правда, еще ничего определенного. Мне хотелось бы проверить одно предположение, - это весьма срочно. Мой вопрос, возможно, покажется вам странным. Не был ли за последние месяцы уволен кто-нибудь из служащих в любом чине? Как вы сказали? Ни одного за последний год?
Сердце у Лекера сжалось, словно в предчувствии катастрофы, готовой разразиться над ним, и он бросил взгляд на карту Парижа. Он проиграл. И, готовый сдаться, с удивлением смотрел на своего шефа, который продолжал настаивать на своем:
- Может быть, это было раньше... не знаю... Меня интересует кто-нибудь из ночных, работавших в разных округах, в частности в Пятнадцатом, Двадцатом и Двенадцатом. Кто-нибудь, кого увольнение очень озлобило. Как?
Голос Сайяра, произнесший это последнее слово, вернул Лекеру надежду, а все окружающие ничего не понимали из разговора.
- Бригадир Любэ? Да, я слышал о таком, но в ту пору я еще не входил в состав дисциплинарного совета. Ах, уже три года! Вы не знаете, где он живет? Где-то около Центрального рынка?
Целых три года... Лекер снова почувствовал себя на грани разочарования. Трудно было себе представить, что человек три года будет таить обиду и ненависть, прежде чем начать действовать.
- Вы не знаете, что с ним сталось? Безусловно. Да. Нелегко будет...
Он повесил трубку, посмотрел внимательно на Лекера и сказал ему, обращаясь как к равному:
- Вы слышали? Имеется некий Любэ, бывший бригадир, которому, прежде чем уволить, не раз делали предупреждения, перебрасывали из одного комиссариата в другой. Он очень тяжело все это воспринял. Стал пить. Гийом думает, что он поступил в агентство частного сыска. Если хотите, давайте попытаемся...
Лекер не очень-то верил, что их попытка увенчается успехом, но все же это было лучше, чем сидеть сложа руки у карты Парижа. Он начал с самых подозрительных агентств, сомневаясь, чтобы такой человек, как Любэ, мог устроиться в более солидные. Большинство контор было закрыто. Он стал звонить людям на дом.
Чаще всего ему отвечали:
- Не знаю. Попробуйте узнать у Тиссерана, бульвар Сен-Мартен. Он подбирает всякую шваль.
Но и у Тиссерана, который специализировался на слежке, его сначала тоже постигла неудача. Сорок пять минут Лекер просидел у телефона, пока кто-то злобно не рявкнул:
- Не говорите мне об этой сволочи. Вот уже два месяца, как я вышвырнул его за дверь, и, хотя он пригрозил, что рассчитается со мной, но до сих пор и пальцем не пошевельнул. Пусть только попадется мне, я набью ему морду.
- Чем он занимался у вас?
- Ночная слежка за домами. Андрэ Лекер снова преобразился.
- Он много пил?
- Спрашиваете! После первого же часа дежурства был уже пьян. Сам не знаю, как это он устраивался, но его бесплатно поили.
- У вас есть его адрес?
- Да. Улица Па-де-ля-Мюль, дом двадцать семь-бис.
- У него есть телефон?
- Возможно. Не имею никакого желания звонить ему. Всё? Могу продолжать партию в бридж?
Не успев еще повесить трубку, тот человек начал объяснять своим гостям, что стряслось.
А комиссар уже держал в руках телефонный справочник и разыскивал номер Любэ. Он позвонил. Между ним и Андрэ Лекером установилось взаимное понимание. Они оба питали одну и ту же надежду. Почти у цели, они ощущали дрожь в пальцах; второй же Лекер, Оливье, чувствуя, что происходит нечто важное, встал, оглядываясь по сторонам.
Не получив приглашения, Андрэ Лекер позволил себе поступок, на который еще утром не был способен: он схватил параллельную трубку. Послышался телефонный гудок в квартире на улице Па-де-ля-Мюль. Гудки повторялись один за другим, словно отзываясь в пустоте, и сердце у Лекера снова сжалось, но в этот момент кто-то снял трубку.
Слава богу! И женский голос, принадлежавший, видимо, старухе, произнес:
- Наконец-то! Где ты?
- Алло, мадам, это не ваш муж.
- Что с ним случилось? Какое-нибудь несчастье? По тону, каким был задан вопрос, можно было судить, что сама возможность такого исхода радует ее, что она уже давно ждала подобного сообщения.
- У телефока мадам Любэ?
- Кто говорит?
- Вашего мужа нет дома?
- Прежде всего скажите, кто говорит?
- Комиссар Сайяр...
- Зачем он вам понадобился? Комиссар на секунду прикрыл рукой трубку и тихо сказал Лекеру:
- Позвоните Жанвье, чтобы он немедленно отправился туда.
В ту же минуту позвонили из другого комиссариата, и в комнате теперь говорили сразу по трем телефонам.
- Ваш муж еще не возвращался?
- Если бы полиция хорошо работала, вы бы сами знали.
- С ним это часто бывает?
- Его дело!
Она, по-видимому, ненавидела пьяницу-мужа, но, раз ему угрожала опасность, она сразу же встала на его сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20