У них было не то восемь, не то девять детей;. двое старших уехали в Покипси и уже обзавелись семьями, одна дочка вроде бы еще ходила в школу, а двенадцатилетних близнецов, рыжих, лохматых, сущих
дикарей с виду, знали все — они наводили страх на целый городок.
Не в силах одолеть лестницу, покачиваясь и цепляясь за перила, Хоукинс безуспешно пытался что-то сообщить. Видимо, всю дорогу жена уговаривала его вернуться домой, твердя:
— Подождал бы ты меня лучше здесь, я сама туда схожу...
При такой семье она ухитрялась еще подрабатывать, помогая соседям по хозяйству, а несколько месяцев назад нанялась судомойкой в «Старую харчевню». — Простите, мистер Гэллоуэй, что мы так поздно. Дай пройти, Билл! Да приткнись ты к стенке!
Хоукинс упал, она принялась его поднимать; Гэллоуэй не двинулся с места. В свете единственной тускло-желтой лампочки все происходящее казалось нелепым и нереальным.
— Ваш сын, надо думать, не вернулся?
Гэллоуэй ничего не понимал. Не мог взять в толк, какая связь между этими людьми и бегством Бена.
— Погодите, я поднимусь, чтобы не кричать. Люди-то спят.
И впрямь спят. Правда, почти все, кто торгует в магазинах на первом этаже, живут не здесь: у них собственные дома. Но за стеной есть соседка, старуха полька; у нее на глазах разом убили мужа, троих детей, зятя и грудную внучку. Она так и не поняла,, почему ее-то пощадили. Она едва говорит по-английски, на жизнь зарабатывает шитьем, вернее, штопкой и лицовкой, потому что кроить не умеет. Голова у нее совсем седая, но морщин почти нет. Если с ней заговорить, она напряженно смотрит в лицо собеседнику, -угадывая смысл отдельных слов, и несмело, словно извиняясь, улыбается. В конце коридора живет пожилая пара; он работает механиком в гараже напротив, деть у них в Нью-Йорке, у всех уже семьи. Вдруг Хоукинсы их разбудили?
Билл Хоукинс все пытался дать выход своему возмущению, но у него вырывалось лишь неразборчивое мычание. Тем временем его жена взобралась по лестнице.
— Я выскочила из дому, в чем была, чтобы только не пустить его к вам одного. Вы что-нибудь знаете?
Из-за пьянчуги, болтавшегося на лестнице, Дейв побоялся пригласить ее в квартиру, и они так и остались стоять на площадке перед приоткрытой дверью.
Изабелла Хоукинс видела, что он понятия ни о чем не имеет. Тон у нее был мирный.
— Известно? О чем?-переспросил он.
— О вашем Бене и моей дочке. Они же вдвоем удрали.
В глазах у нее были слезь, но от Гэллоуэя не укрылось, что она не слишком сражена горем и плачет словно по обязанности, потому что так полагается.
— Я знала, что он за ней бегает. Что ни вечер, крутится у нашего дома. Я их несколько раз заставала в обнимку в темноте. Думаю, не велика важность, баловство одно. А вы-то знали?
— Нет!
М-с Хоукинс глянула на него.
— Вон оно что!
Она помолчала, словно переваривая это сообщение..
— Он вам не сказал, что уезжает?
— Не говорил.
— А когда вы узнали?
— С час назад, когда пришел домой. Невыносимо было говорить о Бене с этой малознакомой женщиной.
— И машину взял,— проговорила она, словно зная заранее, что так оно и есть.
— Да.
— Я слышала ее у дома.
— В котором часу?
— Около десяти. Я по часам не посмотрела.
— Вы решили, что это он?
— Нет. Просто услышала, как тронулась машина. Я сидела в комнате, что выходит на улицу, и чинила ребятам рубашки. А машина тарахтела на шоссе, за домом.
— Вашей дочери дома не было?
— Кто ее знает. У пае просто: когда хотят, уходят, когда хотят, приходят, я за этим не смотрю.
Муж замахал ей. снизу рукой, словно уговаривая' замолчать, и заплетающимся языком крикнул: — Скотина!
— Тише, Билл! При чем тут мистер Гэллоуэй? Он беспокоится не меньше нашего; я же вижу. Верно, мцстер Гэллоуэй?
Он кивнул и спросил: — Вы уверены, что ваша дочь уехала с ним?
— А то с кем же? Они уже два месяца встречались, а больше она ни с кем и не ходила, даже с подружками.
До него она ни разу не влюблялась — я уже беспокоиться начала, почему она у меня не такая, как все девушки.
— А как вы поняли, что она уехала?
— В полдвенадцатого вернулся из кино Стив — он у меня тоже школьник, семнадцать ему. Я спросила, ходила ли с ним сестра. А он отвечает, что в глаза ее не видел. Я-то сперва подумала, что ваш сын ее проводил и они притаились где-нибудь здесь, в темноте. Открыла дверь, позвала: «Лилиан! Лилиан!» Но побоялась, не разбудить бы младших, и перестала кричать. А как вернулась в дом, Стив говорит: «В спальне ее нет». Он успел туда заглянуть. «Да ты уверен, что в кино она не была?» — «Уверен».— «Бена тоже не видел?» Оли с Беном друзья. Потому-то у Бена с Лилиан все и началось Мальчишек было не разлить водой, и ваш иногда заходил к нам съесть сандвич. Вижу, Стив задумался. Он у нас вообще серьезный, и в школе учится лучше всех. Спрашивает меня: «Бен сегодня вечером приходил?»— «Не видала»,— говорю. Тут он опять побежал в комнату к сестре. Слышу, ящики выдвигает. Потом вернулся и объявил: «Она совсем уехала»...
В голосе ее не было драматизма. Она рассказывала монотонно, словно жалуясь. Морщила лоб, стараясь припомнить все как есть, каждую мелочь, и в то же время не спускала глаз с мужа, который сел наконец на ступеньку, отвернулся от жены и мысленно продолжал свой монолог, то и дело мотая головой.
— Я пошла посмотреть сама и вижу, что Лилиан унесла все свои хорошие вещи. Вернулась на кухню — там отец сидел в своем кресле, вроде бы спал,— и стала спрашивать Стива насчет той машины, а он мне: «Ничего не понимаю».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39