СОНЕТ 116

Не признаю препятствий я для брака
Двух честных душ. Ведь нет любви в любви,
Что в «переменах» выглядит «инако»
И внемлет зову, только позови.*

[ * Перевод С. Степанова.
]

Любовь Ч над бурей подняты
й маяк,
Не меркнущий во мраке и тумане.
Любовь Ч звезда, которою моряк
Определяет место в океане.

Любовь Ч не кукла жалкая в руках
У времени, стирающего розы
На пламенных устах и на щеках,
И не страшны ей времени угрозы.

А если я не прав и лжет мой стих,
То нет любвиЧ и нет стихов моих!*

[ * Перевод С.Я. Маршака.
]

За долгие десятки лет моравек успел возненавидеть это слащавое
творение. Чересчур прилизано. Должно быть, люди Потерянной Эпохи обожали
цитировать подобную чепуху на свадебных церемониях. Халтура. Совсем не
в духе Шекспира.
Но вот однажды Манмуту поп
ались микрокассеты с критическими трудами Хелен Вендлер, женщины из дев
ятнадцатого, двадцатого, а может, двадцать первого Потерянного Века (дат
ы плохо сохранились), и ему пришлось поменять свои взгляды. Что, если сонет
не содержит липучего, непоколебимого утверждения, как верили столетиям
и, а, напротив, Ч одно лишь жестокое отрицание?
Моравек еще раз перечитал «кл
ючевые слова». Вот они, почти в каждой строчке: «не, не, не, не, не, не, нет, нет».
Почти эхо речи короля Лира, его знаменитого «никогда, никогда, никогда, ни
когда, никогда».
Несомненно, это поэма отрицания. Только против чего же столь ярос
тно восстает автор?
Манмут прекрасно знал: сонет относится к циклу, который посвящен
«прекрасному юноше»; не сомневался и в том, что само слово «юноша» Ч всег
о лишь фиговый листок, добавленный в более осторожные годы. Любовные пос
лания предназначались отнюдь не «юноше», скорее мальчику не старше трин
адцати лет. Моравек читал литературных критиков второй половины двадца
того века: эти «знатоки» на полном серьезе воспринимали сонеты дословно
, записывая прославленного драматурга в гомосексуалисты. Однако более р
анние, как и более поздние, толкования времен Потерянной Эпохи убеждали
европейца в наивности прямой трактовки, выросшей на почве политических
соображений.
Манмут не сомневался: в сонетах Шекспир воссоздает единую, цельн
ую драму, где и «юноша», и «смуглая леди» Ч всего лишь персонажи. Это вам н
е порождение сиюминутной страсти, а плод многолетней работы зрелого мас
тера в расцвете творческих сил. Что же стало предметом его исследований?
Любовь. Только вот что думал о ней автор на самом деле?
Этого никто и никогда не узнает. Разве Бард с его умом, цинизмом, с
его скрытностью выставит напоказ свои истинные чувства? Ведь каждая его
пьеса, одна за другой, являет читателю, как чувства превращают людей в игр
ушки. Подобно королю Лиру, Шекспир обожал своих шутов. Ромео Ч кукла в рук
ах Фортуны, Гамлет Ч шут Рока, Макбет Ч игрушка собственных амбиций, Фал
ьстаф... ну, если только Фальстаф... Хотя страсть к принцу Хэлу одурачила даж
е этого героя и в конце концов разбила брошенное сердце.
Вопреки уверениям непроницательных знатоков двадцатого столе
тия, моравек ни в коем случае не считал упоминающегося в цикле сонетов «п
оэта», иногда нарекаемого «Уиллом», исторической личностью. Он видел в н
ем очередной драматический образ, призванный раскрыть все грани влечен
ия. А что, если «поэт», как и злополучный граф Орсино, был Паяцем Любви? Чело
веком, помешанным на самой Страсти?
Данный подход нравился Манмуту больше. «Соединенье двух сердец
» подразумевало, конечно же, не гомосексуальную связь, но подлинное посв
ящение восприимчивых душ. А эта сторона любви никого не смущала, напроти
в, пользовалась почетом и уважением задолго до Шекспира. На первый взгля
д сонет 116 кажется избитой пропагандой описанного чувства и провозглаше
нием его нерушимости. Однако зачем же столько отрицаний?..
И вдруг все части головоломки встали на места. Подобно большинству гение
в, Бард начинал свои произведения ранее или позже их настоящего «начала»
. Так что же сказал «юноша» старшему по возрасту, одурман
енному любовью поэту, что потребовало столь яростного о
тпора?..
Моравек протянул пальцы первичного манипулятора, взялся за пиш
ущую иглу и принялся выводить на планшете:

Дорогой Уилл. Да, нас обоих
радовал брак двух честных душ Ч ибо тела мужчин не способны разделять с
толь священные узы. Поверь, мне тоже хотелось бы продлить его, словно исти
нное супружество, до скончания дней. Но это невозможно. Люди меняются, Уил
л. Обстоятельства тоже. Если человек или какое-либо его качество уходят н
авсегда, гаснет и чувство. Когда-то я любил тебя, Уилл, святая правда. Тольк
о ты стал иным, ты уже не тот, и потому переродился я и моя привязанность.

Искренне твой, юноша.

При взгляде на готовое письмо Манмут довольно расхохотался, хотя смех ту
т же замер, когда стало ясно, как резко и бесповоротно изменилось пониман
ие всего сонета. Вместо приторных и несбыточных клятв в нетленной предан
ности Ч отчаянное сопротивление обману, эгоистичному бегству возлюбл
енного. Знакомые строки потребовали совершенно нового прочтения:


Не признаю (так называемых) «препятствий» я д
ля брака
Двух честных душ. Ведь нет любви в любви,
Что в «переменах» выглядит «инако»
И внемлет зову, только позови,
О нет!..

Моравека разжигало страшное волнение. Наконец-то все встало на свои мест
а: и каждое слово в стихотворении, да и само оно Ч в цикле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34