они были такие великолепные, такие
редкие!
После чего Ромуальд, с портфелем подмышкой, где лежало его
сокровище, встретился с Ирен в маленьком баре на улице Руайяль.
Она провела все это время в магазинах, даже заблудилась в
Прентан<$FКрупный универмаг в Париже (прим.перев.)>! Ромуальд
сказал ей, что под действием морской воды шелковая нить
истерлась и надо было ее заменить. Девушка даже не удивилась,
что бусинки вдруг поменяли цвет, с грязно-серого до
нежно-розового, находя это вполне естественным.
Они сняли номер в гостинице на улице Жанны д'Арк, в очень
спокойном месте. Ромуальд надел ей на шею чудо из чудес. Само
собой разумеется, ювелиру он ни слова не сказал о таинственной
болезни жемчуга и чудесном его воскрешении.
-- Что будем делать дальше, мой ягненочек? -- спросила
Ирен.-- У тебя остались деньги?
Он неуверенно дотронулся до ожерелья. Другой рукой он в
задумчивости мял свой вялый подбородок и чувствовал себя
отвратительно.
-- Эти жемчужины стоят десятки и десятки миллионов, моя
птичка. Мы могли бы... Мы можем...
Пастушка нахмурилась, лицо ее выражало недоверие:
-- Можем что, например?
-- Ну... Я...
-- Я слушаю тебя, Рэмуальд, давай говори...
-- Нет, я не могу, оно так тебе идет, так идет...
-- Я думаю что неплохо нам было бы пожениться,-- сказала
Ирен, сев на край кровати и начиная раздеваться. Она снимала
чулок заученным жестом, нарочито медленно, как будто чистила
персик.
-- Давай поженимся,-- сказала она,-- так велико было ее
желание бросить Ромуальда.-- Тогда это колье будет моим раз и
навсегда. А то ты без конца даешь мне понять, что оно мое
только наполовину, как-то временно... Это так раздражает...
Если я... Если бы я вдруг ушла от тебя... ты, что... ты бы у
меня его отобрал?
-- Ты что, уже хочешь от меня уйти? -- взорвался он.
-- Ну, что ты, я шучу, мой козленочек, но...
-- Коночно,-- сказал он сухо.-- Ты что же, воображаешь,
что я тебе оставлю это состояние, если ты меня бросишь и уйдешь
к другому?
-- Давай вернемся в Кьефран и поженимся там. Я попрошу
младшего Фроссинета быть моим свидетелем, чтобы он лопнул от
ревности.
-- А отец?
-- А что отец? Отец нас поженит, он ведь мэр! С досады он
разозлится, будет пускать слюни, как новорожденный теленок.
Поедем прямо сегодня, дорогой... Мне так хочется стать поскорее
мадам Мюзарден де Фальгонкуль.
-- Подожди, моя прелесть. Мы сделаем не так. Мы уедем
послезавтра, мне надо повидаться кое с кем в Париже. И
послушай, сними это ожерелье, ему и в сумке неплохо. Напрасно
ты разгуливаешь в нем по Парижу, вчера в метро на тебя все
смотрели. Ведь украсть его можно в один момент. А мне эти
жемчужины не легко достались, ты знаешь.
Он попытался снять с нее ожерелье, но она накрыла руку
Ромуальда своей, его рука скользнула пониже ее спины, тогда она
выгнулась, чтобы его дрожащие пальцы могли ощутить в полной
мере ее крепкий и свежий крестьянский зад.
-- Мы возвращается в Кьефран и празднуем свадьбу,
обещаешь? -- сказала она.
Чтобы провести полноценную ночь любви, он обещал, хотя
перспектива основать семейный очаг в родных местах не приводила
его в восторг. Его враги вполне могли вернуться и опять рыскать
вокруг леса Грет, а ему совсем не хотелось снова скрываться на
заводе своего кузена. Кивая головой, он соглашался со всем, как
вдруг его глаза округлились, и в них загорелся безумный блеск.
Жемчужины опять потускнели и помертвели, мелкие отвратительные
черноватые, сероватые и зелоноватые точки появились на их
поверхности, словно мушки поднятые грозой. Фосфоресцирующий
блеск жемчуга исчезал на глазах. Ошибки быть не могло: колье
опять теряло свою ценность.
x x x
Жемчужины снова становились фальшивыми, портились на
глазах. И Ирен начали удивлять эти странные изменения оттенка,
повторявшиеся слишком часто. Ромуальд сказал себе, что если,
женившись на Ирен, он подарит ей ожерелье, которое ничего не
стоит, и она это в конце концов узнает, то бросит его
наверняка. Она сможет отомстить и по-другому, гораздо хуже.
Ромуальд начал задавать себе вопрос, не колдунья ли в
действительности его подружка, как это утверждали старухи в
Кьефране. Такие еще водятся в некоторых глухих и лесистых
местах Франш-Контэ, если хорошенько поискать.
...Они пробыли в Париже неделю. Все это время Ромуальд,
под предлогом сложных и срочных экспертиз забрав ожерелье у
Ирен, которая начала на него смотреть со все растущим
удивлением и недоверием,-- метался в панике от одного ювелира к
другому. И везде он слышал насмешливый, а часто и довольно
оскорбительный вопрос, на какой дешевой распродаже он их купил.
Однажды утром, прогуливаясь по площади Жанны д'Арк неподалеку
от гостиницы, он подумал о море. Просто так. Мысль пришла сама
собой, как бы невзначай. Так бывает, когда переберешь уже все
варианты, когда полный тупик.
-- А не вернуться ли нам на море, моя лапочка? Погода
прекрасная, июль на носу. Правда, пляж будет забит
отпускниками, но ничего. На море как на море!
Они соли в микролитражку и покатили по направлению к
Бретани.
-- А мне можно будет купаться в ожерелье? -- спросила
Ирен.
-- Ну, конечно, моя птичка. Только в ожерелье. Купайся.
Будем надеяться, что трудящиеся на него не посягнут.
x x x
После нескольких морских купаний в Перро-Гирек, в
Сен-Геноле на побережье Вандеи, потом в Шамбр-д'Амур, около
Биарицца, его догадки подтвердились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43