Кабанчик только отмахнулся:— Бактерии в спирту не живут…— Не бактерии, а амебы. За пивом бы снырял, если совсем невмоготу.— Ну ты оптимист, — усмехнулся он. — Думаешь, пиво еще осталось?— А разве нет?Кабан посмотрел на меня как-то странно.— Ты что, правда ничего не помнишь?— Нет, а что?— Ну ты даешь! Вчера же сам последнюю бутылку выловил. Еще ругался, что, мол, мало взяли.Ответить мне на это было нечего; Я почесал в затылке и поплелся раздувать костер.Где-то в глубине палатки затрезвонил сотовый. Под трель мобильника наружу выполз Баев, облаченный в красный пиджак и синие семейные трусы, достал трубку, нажал на отзыв, раздраженно крикнул: «Да!» — сосредоточенно прослушал все, что ему сказали, буркнул: «Понял», растолкал своего компаньона, вытащил из палатки брюки и, прыгая на одной ноге, принялся одеваться.— Утро доброе, — поздоровался я.— А, это вы. — Он наконец-то нас заметил. — Ладно, ребята, посидели и будет. Спасибо за компанию. Хорошего понемножку. Сами понимаете — дела, дела… Водку будете?— С утра? — опешил Кабан и покосился на распечатанный картонный ящик.— Да нет. Мы уезжаем сейчас, не везти же ее обратно… Да вставай же, эй! — Он раздраженно пнул ногой палатку. Внутри заворочались, полог откинулся и наружу выглянула щучья морда Боева. — Буди Степаныча. Давай-давай, поехали; Митяй звонил, там сделка обрывается, через три часа нас ждут.В пятнадцать минут все трое собрались, покидали вещи в багажник, опустошили и загрузили обратно мангал, сдернули в тарелку с шампуров холодные остатки шашлыков, пожали нам протянутые руки и уехали так же неожиданно и быстро, как вчера появились. А мы, оторопелые, остались на поляне. Вчерашняя ночь казалась сном, приятным, но с плохим концом.Кабанчик посмотрел на меня, я — на Кабанчика.— Что будем делать? — спросил меня Серега. Вопрос на самом деле был чисто риторическим. Что делать двоим мужикам со вторника до пятницы, когда у них пол-ящика водки, котелок вчерашних шашлыков, буханка хлеба, прорва времени и ноль копеек денег?— Ты не одинок, Кабан, в своем стремлении нажраться, — торжественно признался я. — Только давай чуть попозже, ладно? Хоть лагерь приведем в порядок… сети соберем…— Ну давай хоть по маленькой! Трубы же горят… Разлили. Выпили. Заели шашлыками. Кабанчик крякнул одобрительно, залез в боковой карман куртки, достал расческу и стал причесываться, очевидно, рассудив, что приведение в порядок лагеря надо начинать с себя. Затем извлек на свет пачку «Примы», измятую как портянка, отыскал не сломанную сигарету и долго чиркал спичками, громко чертыхаясь всякий раз, когда творение кировчан шипело и плевалось, прежде чем зажечься и погаснуть.— Возьми зажигалку, — посоветовал я.— Издеваешься?— И не думал. Ты забыл? Вчера же сам плиту в машине «Зиппой» поджигал.— Плиту? В машине? Я? — Кабанчик недоверчиво уставился на меня, потом на злосчастный коробок. — Ты чего плетешь! Откуда у меня «Зиппо»? Она две моих месячных зарплаты стоит.Теперь рассердился уже я.— Не знаю, сколько месячных она стоит, — процедил я сквозь зубы, — но я сам вчера видел. Посмотри в кармане.Тут очередная спичка вдруг зажглась, чем Кабанчик поспешил воспользоваться, а в голове у меня родилась и теперь тыкалась носом в поисках выхода одна странная мысль.Куртка на Кабанчике была, как я уже упоминал, коротенькой «косухой» рокера, карманы у нее были — только-только чтоб ладоням поместиться. Между тем вчера (я видел сам) Кабанчик запихал в один из них булыжник с островка, а после доставал оттуда — раз за разом — то складной стакан, то нож, то зажигалку, а сейчас вот выволок расческу. Расческа была большая, массажная, с ручкой. После прошлогодней истории с бабушками я уже ничему не удивлялся, но сейчас спина у меня начала холодеть.— Кабан, — позвал я с интонациями озадаченного Горлума.— А? — встрепенулся тот.— Что у тебя в карманах?!— В карманах? Я не знаю. Что там может быть? Бечевка или пусто. А чего?— Ты камень подобрал вчера. Куда положил?— Вот сюда… — Серега сунул руку в тот карман, куда чуть раньше положил расческу, нашарил что-то там внутри, переменился в лице и вытащил наружу… зажигалку. Ту самую. «Зиппо».Вытащил и обалдело на нее уставился.— Она? — спросил он.Я сглотнул. В горле у меня все пересохло, и причиной тому был не только сушняк.— Она-то она, — признал я. — Только это не того… не зажигалка.— Почему? — Кабан откинул крышечку и крутанул колесико; вспыхнул язычок бензинового пламени. — Вон, работает…— Ты только что расческу доставал. Зеленую такую. Помнишь?— Ну, доставал.— Куда положил?Теперь и до Сереги стала помаленьку доходить вся необычность ситуации. Он вывернул карман, но не нашел там ни вчерашнего булыжника, ни сегодняшней расчески. И вообще ничего не нашел, даже дырки, только крошки хлеба вперемешку с табаком.В других карманах тоже оказалось пусто.— Бред какой-то, — признал он. — А я ее точно доставал?— Посмотрись в зеркало.— А точно оттуда?— Да точно, точно.— Ну, тогда я не знаю… — Серега снова щелкнул зажигалкой и уставился на огонек.— Знаешь, что? — Я встал. — Давай проведем эксперимент. Положи ее обратно и попробуй вытащить что-нибудь другое.— Что?— Не знаю что, — меня уже несло. — Что хочешь! Расческу, ножик… что угодно. Давай.Кабан послушно опустил зажигалку обратно в карман, с минуту посидел, сосредотачиваясь, и полез туда опять.Признаться, я не ожидал, что у него получится, но когда и впрямь ничего особенного не произошло, упал духом — к моему великому разочарованию зажигалка осталась зажигалкой.— Вот видишь, — наставительно сказал Кабан. — Ты что-то перепутал. Наверное, ее мне Баев подарил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75