Память первобытного человека, так же как и остроту его зрения, можно
найти и среди цивилизованных людей, и, если бы были проведены необходимые
исследования, то, несомненно, обнаружилось бы, что они всегда встречаются
вместе. Подобное единство наблюдалось и в случае, который недавно встретился
мне в моих исследованиях. Обследовалась одна девочка с таким поразительным
зрением, что она могла невооруженным глазом видеть спутники Юпитера. Этот
факт доказан ее наброском схемы их расположения, которая в точности
соответствовала схемам, сделанным людьми, пользовавшимися телескопом.
Столь же удивительной была и ее память. Она слово в слово могла
пересказать все содержание книги после ее прочтения так же, как это,
говорят, делал Лорд Макоули (Lord Macaulay). Девочка без учителя за
несколько
147
дней выучила латыни больше, чем ее сестра, имевшая 6 диоптрий миопии и
потратившая на латынь несколько лет. Она помнила, что она ела в ресторане
пять лет назад и даже назвала имя официанта, номер дома и улицу, где все это
произошло. Девочка помнила также, что она надела по этому случаю и во что
были одеты другие. Также верно называлось и любое другое событие, так или
иначе возбудившее в ней интерес. Любимым развлечением ее семьи было
расспрашивать ее о том, каким было меню и как были одеты люди в тех или иных
случаях.
Было обнаружено, что, когда зрение двух людей отличается, возможности
их памяти различаются точно в такой же степени. Две сестры, у одной из
которых было обычно хорошее зрение, выражающееся записью 20/20, а у другой -
20/10, показали, что время, необходимое им для заучивания 8 строф поэмы,
различалось почти в том же соотношении, что и их зрение. Первая девочка, чье
зрение было 20/10, выучила 8 строф за 15 минут, другой, со зрением 20/20, на
это потребовалась 31 минута.
После пальминга девочка с нормальным зрением выучила еще 8 строф за 21
минуту, в то время как ее сестра смогла сократить свое время лишь на 2
минуты. Другими словами, психика последней уже находилась в нормальном или
почти нормальном состоянии, которое не могло быть существенно улучшено
пальмингом, в то время как первая девочка, чья психика находилась под
некоторым напряжением, смогла добиться через пальминг расслабления и,
следовательно, смогла улучшить свою память.
Как уже отмечалось в главе 10, память даже одного человека с различиями
в зрении двух глаз может меняться в зависимости от того, открыты оба глаза
или же лучший глаз закрыт.
Память нельзя усилить сколь нибудь больше, чем может быть усилено
зрение. Мы вспоминаем без усилия, точно так же, как и видим без усилия. Чем
сильнее мы стараемся вспомнить или увидеть, тем в меньшей степени мы
способны это сделать.
Вещи, которые мы запоминаем, являются вещами, возбуждающими в нас
интерес к ним. Причиной того, что мы испытываем трудности в изучении тех или
иных дисциплин является то, что они нам надоедают. Когда
148
нам скучно, наше зрение ухудшается. Скука представляет собой состояние
психического напряжения, при котором глаза нормально функционировать не
могут.
Девочка с острым зрением, о которой мы говорили выше, могла целиком по
памяти пересказывать книги, которые были ей интересны. Но она испытывала
крайнюю неприязнь к математике и анатомии и не только не могла их выучить,
но и становилась миопиком, когда мысль о них приходила ей в голову. Она
могла прочитать буквы в четверть дюйма высотой с 20 футов при слабом
освещении, но когда ее просили назвать цифры высотой в 1-2 дюйма при хорошем
освещении с 10 футов, половину из них она называла неверно. Когда ее
попросили сложить двойку с тройкой, она назвала сначала цифру четыре, прежде
чем решила, что все же это будет пять. При этом все время, пока она
занималась этим неприятным делом, ретиноскоп показывал, что она - миопик.
Когда я попросил ее заглянуть в мой глаз с помощью офтальмоскопа, она не
смогла там ничего увидеть, хотя для того, чтобы заметить детали глазного дна
требуется значительно более низкая степень остроты зрения, чем требуется,
чтобы увидеть спутники Юпитера.
Одна близорукая девушка, в противоположность данному случаю, пылала
любовью к математике и анатомии и добилась в них блестящих результатов. Она
с такой же легкостью научилась пользоваться офтальмоскопом, как упомянутая в
начале главы девочка с острым зрением выучила латынь. Почти сразу же девушка
смогла увидеть зрительный нерв и отметить, что центр сетчатки светлее, чем
периферия. Она увидела светлоокрашенные линии (артерии) и линии потемнее
(вены). При этом на кровеносных сосудах она разглядела и светлые полоски.
Некоторые офтальмологи так никогда и не смогут этого увидеть, и вообще никто
не сможет этого сделать, не имея нормального зрения. Ее зрение, таким
образом, должно было в этот момент времени стать нормальным. Зрение этой
девушки, хотя и не было нормальным, но все же было лучше, чем для букв.
В обоих рассмотренных случаях способность учиться и способность видеть
шли бок о бок с интересом. Девочка могла прочитать уменьшенную фотокопию
библии, слово в слово пересказать прочитанное, могла
149
увидеть спутники Юпитера и нарисовать потом схему их расположения
потому, что все эти вещи были ей интересны. Но она не смогла увидеть глазное
дно так же хорошо, как и буквы. Не смогла она увидеть и даже половины
количества цифр от числа увиденных букв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95