- Хотите, сыграю? - спросила Таня у Нюры-Лены. Та благосклонно кивну-
ла.
Таня стала играть.
- Выпить бы еще, - сказала Нюра.
- Только водка, - извинился Матвей.
- Годится.
Матвей принес и поставил на дощатый самодельный стол водку, стаканы и
блюдо с яблоками. Нюра налила себе полстакана, выпила. Потом еще полста-
кана, но сразу пить не стала, взяла яблоко, села в уголок, слушала игру
Тани, отпивала водку, хрустела яблоком.
Сергей смотрел на играющую Таню и слушающую Нюру и размышлял: стран-
но, две женщины - совершенно разные, а так похожи, чем-то внутренним,
неуловимым... Им идет быть подругами, старшей и младшей, при этом ясно,
что они никогда, ни при каких обстоятельствах не станут подругами, а ес-
ли б они были сестры, то меж ними была бы вечная вражда-любовь...
Музыки было как раз в меру, чтобы не утомить даже тех, кто классику
не любит, впрочем, и классика была облегченная, народу доступная, но
Сергей почти ничего не узнал.
- Вы с гитарой, - сказала Таня Сергею. - Играете?
Сергей впервые за сегодняшний день вспомнил, что он с гитарой и что
он сочиняет песни.
Ему очень захотелось спеть этим людям. Они умны и интеллигентны. Они
поймут его. Но он стеснялся Нюры. И Стас Антуфьев сегодня умер. Но, на-
верное, Стас Антуфьев на его месте спел бы, если б хотелось, не думая о
том, что кто-то умер. Каждый день кто-то умирает. Он не глядел на Нюру,
но та поняла его сомнения и сказала с неподдельной просьбой:
- Правда, в самом деле. Сбацай.
Сергей пошел за гитарой, которую оставил у порога. Пока расчехлял,
пока настраивал - металлические струны после холода в тепле всегда надо
подстраивать, а может, и синтетические, но он на синтетических не игра-
ет. Ему нужен достаточно жесткий звук, жесткий, но негромкий. Ритм. И
четко - слова.
- Как там было? - спросила меж тем Таня Матвея - по-семейному, как
про общее дело.
- В газете прочитаешь, - сказал Матвей, не желая личное обсуждать при
посторонних. Но тут же спохватился, что может их обидеть. - На похоронах
Антуфьева был сегодня, - сказал он.
- Мы тоже, - сказал Сергей.
- Жалко человека, - сказал Матвей, обрадовавшись, что у них есть об-
щая тема.
От настройки гитары Сергей перешел к наигрыванию, а там и запел, он
спел первый куплет вполголоса, чтобы начали вслушиваться, а потом запел
песню заново, уже по-настоящему. Он закрыл глаза и пел песни одну за
другой. Он чувствовал, что его слушают. Если бы почувствовал, что не
слушают, тут же прекратил бы. Он пел песни одну за другой, без пауз,
чтобы после песен не было никаких слов...
- Заткнись! - закричала Нюра.
Он оборвал себя на полуслове и открыл глаза.
Нюра-Лена была пьяна. Она выхлебнула из стакана остатки и стала гово-
рить:
- Стас умер, а он тут поет. Частушки свои тут распевает. Козел. Все
вы козлы. Приютили, какие добрые! Не верю! Кому что спокойней! Вам прию-
тить спокойней, чем прогнать! Козлы. Только и думаете, как вам спокой-
ней! А Стас не думал. Жил как человек и не думал о том, чтобы жить как
человек! И умер! А вы живете, козлы! На пианинах играете, козлы! А этот
статьи пишет, козел! Журналист, блин! Ненавижу журналистов!
- Извольте не ругаться при детях, - мягко сказал Матвей.
- Их уже несколько? Когда вы успели? На кой хрен вам дети? Вам же не
нужны дети, вы же козлы, от них покоя нет, а вам покой нужен! Настя! По-
едем со мной, я тебя научу жить!
- Меня зовут Катя, - сказала девочка. - А жить я умею. А пьяных людей
не переношу. Это омерзительно.
Она вышла из комнаты.
- Бросьте, Лена, - сказала Таня.- Давайте я вам постелю. Хорошо? Вы
просто устали.
- Пошла... - выругалась Нюра-Лена. - Пианистка ...ая!
- Послушайте... - начал Матвей, но Таня встала и сказала сама.
- Ты, .... - ответила она Нюре ее словами - и они, странное дело, ни-
чуть не дикими показались в ее губах и веселых, хоть и с некоторой
злостью, глазах. - Кумир у тебя умер - досадно. Горе. Понимаю. Но не
размазывай сопли по ... - хорошо? Это не общага, нечего закатывать исте-
рики. Мы это сами, конечно, умеем, но все-таки! Это никому не нужно, по-
нимаешь? В том числе тому, кого нет с нами.
- Ага, - после паузы сказала Лена. - Благородные, блин! Ты сказала -
кумир? С нами? Это с кем? Убить тебя мало за такие слова, - и она броси-
ла в Таню стаканом, всерьез, стараясь попасть. Стакан разбился над голо-
вой Тани.
- Ну, знаете! - встал Матвей.
- Кумир! Нашла слово! Не подходи, ..... отгрызу! Прощайте, козлы!
Пусть земля вам пухом!.. Козлы! Кумир! - Она сорвалась, выбежала, на хо-
ду схватив куртку, всунув ноги в кроссовки.
Сергей - за нею.
Она не по дороге побежала, а зачем-то в лес.
Я старался не выпустить ее из виду.
Догнал, ухватил за руку.
Она ударила меня по лицу ладонью, я повалил ее на землю.
Некоторое время мы тяжело дышали, лежа рядом.
Потом она села и, уткнув лицо в колени, заговорила:
- Пойми. Я его люблю. Давно уже. Хотела поехать, но как-то все... Кто
он и кто я? И вообще. А потом решила поехать. Мне ведь не надо ничего,
мне надо было сказать. Ему наплевать, но это не про него. Я бы сказала:
привет, я тебя люблю, будь здоров, пока. И уехала бы обратно. Честное
слово, больше ничего не хотела. А он умер, козел. И все. Мне теперь не-
зачем жить! - Никогда бы она не произнесла этих слов вслух, даже себе,
но сейчас - момент такой.
- Я домой не вернусь теперь. Пусть мать думает, что меня в Москве
убили и изнасиловали. Ну, или что-нибудь в этом духе. А то, если будет
знать, что дочка под поезд, неприятно ей будет. Или из окна с десятого
этажа. Ей будет неприятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17