- Ясно, почему в твоих стихах чувствуется некая придумка, этакая натужность! Без страдания - нет поэта! Бедный мальчик!
- Я чувствую, что-то не так, но как быть, как быть? - заплакал Валя, жалея сам себя.
- Любовь, - кратко порекомендовала Нинель. - Лучше всего - любовь. Желательно - несчастная. Парадоксальная. Полюбить, например, юную красавицу может и дурак, а поэту дано сквозь морщины возраста и пигментные следы жизненного опыта полюбить красоту души - любящей и мощной! - И обняла Валентина за хрупкие плечи своими большими руками.
Что я делаю! - в ужасе подумал Валентин.
Но тут же ему пришло в голову, что у него есть возможность разрушить порочный круг сплошного счастья и везения, ибо, кроме своей паталогической счастливости, его давно уже угнетала мысль, что она, эта счастливость, должна кончиться, так не лучше ль самому еe прикончить, чтоб не на кого было жаловаться?
А Нинель бормотала что-то на ухо, лапая Валю всe откровеннее, ему стало противно. Но ещe была бы противней измена по интересу, по любви, а тут, получалось, вроде из чувства необходимости - плюс жалость и уважение по отношению к Нинели Пулькиной. И он отдался ей.
И некоторое время чувствовал себя даже счастливым от того, что у него тоже есть, как у людей, некоторое несчастье в виде измены жене.
Таким образом получилось даже двойное счастье вместо ожидаемого несчастья, и когда Валя это осознал, ему стало плохо.
Он перестал посещать клуб поэзии, он не подходил к телефону, зная, что это звонит Нинель Пулькина.
И стал несчастен. И радовался бы! - разве не этого он добивался? Но он настолько не привык быть несчастным, что не выдержал. И рассказал всe жене. Жена молча выслушала, желваки скул еe играли. Выслушав, молча встала и ушла.
Явилась утром с похмелья, в ссадинах и прямиком сказала, что весь вечер пила в ресторане, подралась с какими-то жлобами, а потом сняла молоденького юношу, отвезла его на квартиру своей подруги и там...
- Не надо! - закричал Валя.
- Мы квиты! - сказала жена.
Прошло некоторое время.
Они простили друг друга, потому что всe-таки любили друг друга. Валя опять стал счастлив, потому что у него, как у людей, было за плечами некоторое несчастье.
Жена же хоть и простила, но отпечаток остался. Всe чаще она тяжело задумывалась. Начались, к тому же, сбои в продвижении по лестнице карьеры. Она вдруг поняла, что многое, ради чего она старалась, как бы обесценилось поступком Вали. Вернее, стало иметь другую цену, но где гарантия, что не обесценится совсем, что Валя не встретит завтра кого-то, кто увлечeт его не на вечер, не на минуту, а на всю жизнь? От этих мыслей она стала всe чаще выпивать, задерживаясь якобы на работе. Как у Вали был в своe время клуб любителей поэзии, у неe появилось тоже нечто вроде клуба - в стеклянной пивнушке около вокзала. Образовалась странная тeплая компания: бывшая лeтчица, бывшая партийная деятельница, грузчица с макаронной фабрики, просто бомж Василиса - и она, Женя, пока ещe преподаватель, но в душе - почти бывший.
Валя огорчался, когда жена еле приползала домой, падая тут же, у порога, часто при этом ругаясь грязными словами, потом еe тошнило, Валя подставлял тазик, ночью некоторое время не спал, следя за тем, чтобы жена спала на боку: он был напуган однажды рассказом о человеке, который спал пьяный на спине и его во сне стошнило, он захлебнулся и умер.
Он должен был чувствовать себя несчастным - и не чувствовал! То есть, конечно, ему было плохо, неприятно. Но, смотришь, жена два-три дня попьeт, а неделю всe-таки трезвая ходит. Счастье. Или вдруг цветы принесeт, вспомнив о годовщине свадьбы. Счастье. Да и кроме этого - мало ли!
Ведь у Вали, как у истинного Счастливца, имелась одна характерная и отличительная для этого типа особенность: всегда замечать в окружающем мире хорошее. Например, гуляет Валя с детьми в сквере зимой - и снежок пойдeт, припушит все деревья. Ну, зима, снег, обычное дело. А Валя встанет, как зачарованный, шепчет детям: "Зимняя сказка, вы посмотрите, посмотрите!". И чуть не плачет от восторга.
Красивый закат, осенние листья, хорошая музыка, хорошие стихи, улыбка ребeнка... Валя каждый день находил причину радоваться. Рождeнный радостным, он таким и остался наперекор всему.
Хотя душа-провидица уже ждала чего-то. И - дождалась. Однажды зимой Женя, напившись, заснула на троллейбусной остановке, а ночью грянул мороз. Она осталась жива, но - обморожение ног с последующей гангреной. Ампутация.
- Брось меня! - шептала Женя, едва очнувшись от наркоза. - На что я тебе такая?
- Дурашка, - ответил Валя плача. - Главное, ты жива!
...Прошло десять лет. Валя и Женя живут скудно. Женя пенсионер по инвалидности, хотя могла бы и преподавать, но - не хочет. Пенсию она потихоньку пропивает, а Валя работает на двух работах, да ещe берeт и на дом: дети выросли, их нужно на ноги поставить.
Да, он знает, что сам стал первопричиной теперешнего положения, но, страшно сказать, теперь он окончательно и бесповоротно счастлив.
То есть - она.
И в этом феномен всех Счастливцев в наше время в нашей стране, и это типичная для них судьба.
Как и Валя, всякий Счастливец чувствует себя с детства изгоем, понимая своe умение радоваться жизни как аномалию.
Как и Вале, в жизни Счастливцам обычно везeт.
Как и Валя, они своими руками рушат счастье обыденной жизни, чтобы, оказавшись в несчастье, на основании его построить опять-таки счастье, но заслуженное, оплаченное этим самым несчастьем.
Бывают и исключения. Мне рассказывали о человеке, который до пятидесяти лет ничем не болел, у которого всe в жизни ладилось - в соответствии с его гармоническими потребностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53