Хотя бы изредка.
Собака с поводырем бежали впереди. За ними поспевал майор, прыгая, словно гуттаперчивый паяц. Следом я, а уж за мной, заполняя подземный ход гулом и топотом, спешили остальные.
По стенам проходили какие-то трубы более тонкого диаметра, кабели. Кое-где встречались ответвления почти сплошь перевитые трубами разного назначения: и изолированные цементной рубашкой и просто так, голые, ржавые и мокрые; там надо было бы просто протискиваться, кабы нужда была лезть внутрь. А вот лампы здесь тусклыми маяками подсвечивали с потолка через каждые метров десять-пятнадцать. Пахло сыростью, застхлостью, плесенью. Хотелось закурить, но не было времени, - собака целеустремленно влекла всех за собой.
Вдруг впереди все остановились. Майор Степанов стоял с пистолетом, направленным в какое-то широкое ответвление, целился туда и пытался лучом фонарика что-то высветлить впереди. Оказалось, собака показывала всем своим видом, что злоумышленники свернули туда, но идти внутрь отказывалась. Майор, решившись, прыгнул внутрь. Следом побежал я.
Очень скоро стало понятно, почему собака отказалась идти сюда. Сначала едва заметно, затем усилившись как-то сразу возникла ужасная резкая вонь. Ботинки захлюпали. По бетонному желобу точно посередине прохода тек какой-то зловонный ручеек. Запах был резкий, першило в носу. Мне показалось, какой-то концентрированный кислотный состав.
Майор упорно бежал впереди. Я не отставал. За нами спешили другие. Труба наполнилась кашлем, кто-то чихал. Вдруг ход повернул. Майор внезапно остановился. Я приблизился. Впереди, очевидно давно заброшенный, находился бетонный колодец. В него и стекал этот зловонный, проедающий даже бетон ручеек. А колодец был почти наполовину заполнен этой дрянью. И там внутри что-то мерзко кипело и пузырилось. Я едва не наступил на какую-то тряпку. Майор посветил, чтобы мне было видно. Это была не тряпка. Наполовину погрузив туловище в ручеек, лежала дохлая крыса. А самое отвратительное было то, что погруженная часть туловища зверька уже почти растворилась, и видны были кости скелета - белые. тонкие и тоже пузырящиеся. Кто-то за моей спиной не выдержал и стал блевать. Звуки отражались от закругленных стен, а вот запаха блевотины не ощущалось - все перебивал эта кислая местная вонь.
На этом, собственно, наш подземный вояж и закончился. Собака старательно рыскала туда-сюда, делала вид, что ищет изо всех сил, но было видно, что след ею окончательно потерян. Прошли всей толпой ещё по рельсам узкоколейки, но уже вяло; запал погони прошел, все это чувствовали, и хотелось выбраться наверх.
Наконец майор Степанов дал команду возвращаться. Тут же, возле первой же лампочки, на потолке обнаружился люк. Я полез первым. На всякий случай лишь приподнял краешек люка. И не напрасно. Я увидел громаду, лакированный капот, блестящий хромированный бампер, бешенно вращающиеся колеса - все мгновенно выросло, рывком надвинулось на меня, я пригнулся, со стуком отпустив крышку люка, но автомобиль, с шумом, слышным даже здесь, внутри, проревел поверху и исчез; оказывается, люк находился посреди проезжей части улицы Крылатской
Еще раз выглянул, машин впереди не увидел, отбросил чугунную крышку в сторону и вылез. Потом протянул руку майору Степанову, помог вылезти и ему. Следом, подталкиваемая лейтенантом, рывками выбралась овчарка. Ну и все остальные.
Со стороны зрелище было ещё то: посреди шоссе открывается люк и оттуда, словно чертики из бутылки, выскакивает толпа автоматчиков. Закрыв люк крышкой, мы отошли на тротуар.
Мы стояли и смотрели друг на друга, на изредка с шелестом проносящиеся машины, на дождь, на ореолы, дрожащие вокруг фонарей, вдыхали чистый ночной московский воздух, лишь слегка подпорченный выхлопной дрянью, и наверное, все были рады оказаться наконец в простом надежном светлом цивилизованном мире.
Мой "Опель" стоял там же, где я его и оставил. Рядом был "Уазик" и "Волга" майора Степанова. В машине я позвонил Тарасову. Он сразу сорвал трубку, но узнав меня, сухо сообщил, что никто ещё не звонил, жена и дочь не появлялись, и он будет ждать всю ночь. Я ему был не нужен, и, пообещав позвонить с утра, я нажал кнопку отбоя. Еще некоторое время я не уезжал. Впервые за последние годы я что-то делал совместно с другими, вернее, был среди простых оперов, работяг, не думающих о том, как бы побольше содрать с клиента, а просто исполнявших свой долг. Я уже забыл это ощущение - чувство локтя, чувство единения с другими, а сейчас вспомнилось, и мне оно понравилось. Некоторое время я ещё тянул, не уезжал, но потом майор махнул мне нетерпеливо - моя машина кому-то мешала - уезжай, мол, я ухмыльнулся, хотя мне было невесело, и поехал домой.
ГЛАВА 23
НОВОЕ ПОКУШЕНИЕ
Дождь все усиливался, и когда я подъехал к дому, начался настоящий ливень. Вплотную к высотке, где я живу, находится Ярославский рынок, и днем здесь не протолкнешься. Особенно трудно припарковать машину. Ночью легче, хоть многие из приехавших из далекого далека торговцев, оставляют свои тачки во дворе. В них и ночуют, заодно сторожа свои машины и сберегая выручку, которую иначе отобрала бы гостиница.
Я оставил машину на платной стоянке, и, чувствуя, как струйки дождя затекают под воротник, поспешил к подъезду. Поднявшись на лифте, я подошел к двери своей квартиры, в который раз подумав, что на лестничной площадке лишь у меня одного осталась деревянная дверь. У всех были железные. Но везде людям есть что прятать, а если и нет, то остается проблема безопасности. Для меня же обе эти проблемы не существуют:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78