Гравенгага самый скучный город, и люди зело не человеколюбны, а к дарам ласковы и к приезжим малое любительство имеют, только в своих повседневных утехах забавляются. Наймы дворовые несказанно каковы дороги: с великою ходьбою едва до мая месяца двор мог нанять по 35 рублев на каждый месяц, и то посредственный, а нарочитый по семи сот и по осьми сот на год рублев, а едучи с домишком чрез дальний путь, до конца истощился, а жалованье мне (2000 рублей) учинено против здесь пребывающих иных министров самое малое: чем год проживать, ум мой не достигнет, а с деревнишек вряд отправлять належащие великому государю подати, а не свои избытки. Умилосердися отчески, премилостивый государь батько, над сиротством моим, донеси премилосердому нашему государю слезное мое челобитье, чтоб он призрил на бедность мою и повелел хотя на покупку кареты и лошадей и на корм ко мне прислать, чтоб не на стыд при здешнем моем пребывании было житье мое, а тебе известно, что Гага комит или соединение имеет всех в себе наций послов в резиденции, а мне разве в затворе сидеть перед всеми?»2 марта Штаты прислали сказать Матвееву, чтоб передал своему государю их покорную просьбу — не помогать датчанам на шведа, потому что и Швеция и Россия с ними в дружбе и они не хотят видеть войны между своими приятелями. Петр велел отвечать Штатам, что он, из дружбы к ним, не хочет вступать в войну с шведами, если только с их стороны не окажутся какие-нибудь неправды. Штаты обратились с новою просьбою, чтоб царь подарил Европу миром, послал грамоту к союзнику своему, королю польскому, с увещанием прекратить войну, начатую несправедливым нападением на шведские владения. В августе Матвеев получил от своего двора приказание объявить Штатам список обид, нанесенных России Швециею, и что за эти обиды никакого вознаграждения не последовало. Известие об осаде Нарвы русскими войсками произвело сильное неудовольствие в Голландии; Матвеев писал государю: «В стацком собрании великое неудовольствие учинили нынешние вести, будто вы начали с шведом войну, и, слыша о премногих обученных войсках ваших и о собрании денежных приходов, чему прежде здесь никогда не верили, очень тому не ради. Также очень неприятно им нынешнее строение у Архангельска ваших кораблей, от чего опасаются ущерба своему купечеству». Головину Матвеев писал: «Все министры о начатии войны беспрестанно меня спрашивают; я отвечаю, что дело невероятное; никакой ведомости о том ко мне нет, и тем неведением здесь не без зазора». Английский посланник именем своего короля Вильгельма III объявил. Матвееву, чтоб царь учинил некоторый армистициум в войне шведской, а он, король, принимает на себя роль посредника. Матвеев повторял царю в своих донесениях: «Нынешняя война ваша со шведами Штатам очень неприятна и всей Голландии весьма непотребна, потому что намерение ваше взять у шведа на Балтийском море пристань, Нарву или Новые Шанцы; где ни сойдутся, постоянно толкуют: если пристань там у него будет, то не меньше француза надобно нам его бояться, отворенными воротами всюду входить свободно будет. Штаты находятся в очень затруднительном положении, потому что по союзному договору обязаны подавать шведу помощь, но если подадут эту помощь, то нарушат дружбу с вами. Больше всего боятся того, что у купцов их много товару в Риге, Нарве и Ревеле, и хлеб, который дал им швед вывезти из своих городов, весь лежит теперь в Ревеле, и если вас прогневать, а вы эти города возьмете, то их товары безвозмездно погибнут. Купечество здешнее и английское не прочь, чтоб этим городам быть за вами, и я, сколько могу, обещаю им большую свободу в торговле, если города эти будут за вами, и успокаиваю их всячески, чтоб только они не помогали шведу и не принуждали к тому Штатов своим докучным прошением. На днях был у меня Витзен с просьбою, чтоб вы, по милосердию своему к амстердамским купцам, приказали отдать им хлеб, который теперь в Ревеле, ибо они уверены, что этот город будет в ваших руках»… Приехал в Гагу король Вильгельм III, долго разговаривал с Матвеевым при всех иностранных министрах, вспоминал с великою похвалою о Петре, о его высоком разуме, о мудрой правительственной деятельности в такие молодые годы, о многочисленных войсках, как они собраны и обучены, жалел, что нынешний поход предпринят в жестокое осеннее время, не забыл упомянуть, что ливонские города исстари принадлежали России.14 декабря пришла в Гагу весть о нарвском поражении и произвела несказанную радость. Матвеев писал Петру: «Шведский посол с великими ругательствами сам, ездя по министрам, не только хулит ваши войска, но и самую вашу особу злословит, будто вы, испугавшись приходу короля его, за два дни пошли в Москву из полков, и какие слышу от него ругания, рука моя того написать не может. Шведы с здешними, как могут, всяким злословием поносят и курантами на весь свет знать дают не только о войсках ваших, и о самой вашей особе. Здешние господа ждут мира, потому что лучшие ваши войска побиты и генералы, пущие промышленники, взяты в полон, каких людей сыскать трудно, и солдат таких вскоре обучить невозможно». Головину Матвеев писал: «Жить мне здесь теперь очень трудно: любовь их только на комплиментах ко мне, а на деле очень холодны. Обращаюсь между ними, как отчужденный, и от нарекания их всегдашнего нестерпимою снедаюсь горестию». Горесть увеличилась, когда Штаты прямо объявили Матвееву, что по старым союзным договорам, теперь обновленным, они обязаны во всем помогать Швеции. «А с намерением их король английский николи не разлучится», — доносил Матвеев. В начале 1701 года он потребовал от голландского правительства, чтоб оно, соблюдая древнюю дружбу о царским величеством, не велело принимать от шведского посла мемориалов, противных достоинству монарха русского, и запретило подкупленным от шведа журналистам (курантистам) печатать всякие неистовые хулы на особу царя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41