Так уж заведено среди "йордим". Если бывший
кишиневец топчется в агентстве американского "Хиаса" или "Джойнта",
где ему вроде бы обещали посодействовать с переездом в Соединенные
Штаты, то своему бывшему земляку он сочинит байку, как кто-то из
римских богатых евреев почти обещал ему в своем магазине работу,
правда, по пониженной ставке. Каждый старается побольше выведать, чем
поведать...
Да, это так. Я несколько раз бывал на печально знаменитой
вечерней "бирже" несостоявшихся израильтян - у бездействующего фонтана
близ почты в бедняцком квартале Остии. Видел, как, получив письмо до
востребования, взъерошенный человек, сравнительно недавно работавший в
одном из харьковских научно-исследовательских институтов, а ныне
торгующий на барахолке Порто-Поргезе янтарными украшениями жены,
отбежал в сторону, чтобы никто не сумел, не дай бог, подсмотреть - из
какой страны послано письмо. Если оно пришло, допустим, из Австрии, то
прибитый, робко озирающийся по сторонам получатель непременно скажет
другим, что ему написали из Франции. И если в письме настойчиво
советуют "бывшему" попытаться проникнуть в Западный Берлин, то
"конкурентам" (иногда даже родственникам!) он обязательно скажет, что
речь идет об Аргентине или Бразилии, А уж если разведает, что в
новозеландском или австралийском консульстве вроде бы обнадеживающе
встречают израильских беженцев, то поспешит горячо посоветовать
окружающим навсегда забыть, как о дурном сне, о Новой Зеландии или
Австралии.
Приютившиеся в Остии "бывшие" не живут, а, выражаясь по
шолом-алейхемски, крутятся. Недаром сами они с горькой иронией
называют свою жизнь "местечковой". Местечко в предместье "вечного
города"? Это кажется невероятным. Но я, родившийся в "черте оседлости"
бывшей Российской империи, обязан засвидетельствовать: определение это
очень меткое.
Кстати, и жизнь в Брайтоне-Бич, одном из наиболее жалких, грязных
и густонаселенных районов Нью-Йорка, где преимущественно вынуждены
селиться "белые негры" - беженцы из Израиля, тоже именуют местечковой.
Причем впервые я вычитал это в антисоветском журнале израильских,
американских и французских сионистов, крикливо названном "Время и мы".
Некий Дов Шторх, стараясь и невинность сионистскую соблюсти и капитал
американский приобрести, вынужден признать: "Здесь иммигранты
наживаются друг на друге, ссорятся друг с другом, дерутся, и тут
действительно течет повседневная жизнь маленького еврейского
местечка... Часто, когда на улице встречаются два иммигранта,
разыгрывается форменная комедия. Ни один, ни другой не говорят правды,
и оба рассказывают о себе басни, хотя оба знают от общих знакомых, чем
занимаются и один, и другой".
А занимаются они безрезультатными поисками средств к пропитанию.
И только циничный сионистский борзописец способен усмотреть в этом
"форменную комедию". Нет, это горькая трагедия для людей без родины,
без работы, без крова, без дружбы, без общения, без надежды.
Вот почему столь беспросветно тяжелое положение и скопившихся в
Остии недолговременных израильтян. Они находятся под страхом трех
угроз. Боятся, во-первых, итальянских властей, так как проникли в
Италию незаконно и влачат там существование тоже в обход закона.
Боятся, во-вторых, агентов "Сохнута" и функционеров итальянских
сионистских организаций, ибо те готовы - в лучшем случае - избить
"еврейского антипатриота", или - в худшем - изощренными и
беспрерывными преследованиями погасить в нем последнюю искру надежды и
довести до такой безысходности и апатии, что, покорный их злой воле,
он покорно согласится вернуться в израильский "рай". Боятся,
в-третьих, один другого и нередко прибегают к взаимодоносительству -
ведь они друг для друга беспощадные конкуренты в безнадежных поисках
хоть какой-нибудь работы и мало-мальски сносного жилья. Кому же на
руку доносы? Кто в обстановке современного остийского "местечка"
играет роль новоявленных урядников и мещанских старост? Таковыми
являются мафиообразные "синдикаты", состоящие из осведомителей и
исполнителей. Осведомители пронюхивают, где "йошрим" сумел поселиться,
каким располагает имуществом и деньгами, какой "товар" пытается
продать на барахолке, каков "доход" семьи в целом. А исполнители за
все перечисленное безжалостно взимают в пользу "синдиката"...
комиссионные.
Итак, три угрозы, постоянные, безжалостные, необратимые,
дамокловым мечом нависли в Остии над каждым беженцем из Израиля. И
большое горе изведал тот, на кого они обрушились. Это выпало и на долю
одесского сантехника Макса Конного. Бесправные жители итальянского
"еврейского местечка" неизменно содрогаются и на какое-то время
опасливо замолкают при воспоминании о расправе с Конным.
Ему удалось покинуть Израиль по туристской визе. Но, на свою
беду, уж чересчур громогласно и убедительно рассказывал он, какая
страшная судьба ждет людей, поменявших истинную родину на вымышленную
"историческую". А когда функционеры итальянской сионистской
организации "Ирчи цион" пытались "образумить" чрезмерно откровенного
беженца, он во всеуслышание заявил: "Лучше умереть, чем возвратиться в
Израиль!" К тому же "неосторожное поведение" Конного не устраивало и
некоторых "йордим", рабски старавшихся не обострять отношений с
итальянскими сионистами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214