Высоко подняв над головами, как рабочий и колхозница, зародыш серпа и молота.
- Очень похожа на тебя, - сказала Деревня, - а сам ты совсем не изменился. Правда. Я тебя сразу узнала. Как только увидела. Только подумала, что ты не хочешь быть узнанным. Смешно, да? Совсем забыла, что ты слепошарый. Близорукий, стеснительный очкарик.
Очень мило. Левка развеселился. Ритка тоже. Действительно, никакого смысла рассказывать ей, что пять лет назад он ездил в областную клинику и там порезал свои глаза. Теперь видит все. И днем, и ночью.
- Что это у вас? - спросил Лев, трогая прутик. Льдинку с вросшей в нее кленовой лозой.
- Волк убежал, - сказал мальчик Дима.
- А рыбка с хвоста упала, - добавила Лизка.
- И мы ее спасли, - подхватил и закончил парнишка, - чтобы лиса не съела.
- Молодцы, - Деревня погладила сына по голове.
- Пойдем, пожалуй. - А это уже обращаясь к Левке: - Завтра утром улетаем. Пора. В Москве-то бываешь?
- У тебя хороший мальчик, - невпопад сказал он.
- Хочешь махнуться?
- Нет, - без улыбки ответил Лева.
- И это правильно! Нельзя поддаваться на провокации... На. - С невинной улыбкой Деревня вытащила из внутреннего кармана куртки белый прямоугольник. - Там рабочий и сотовый. Звони. Буду рада, у меня еще и старший есть. Валентин.
- Счастливо! - Лева нелепо махнул вслед. Красные лампы вспыхивали над тросиком, а зеленые под ним. Получалась волна. Горочки над головой.
- Что это? - спросила Лизка и взяла визитку из Левиной руки. - Такая маленькая открыточка? Она всех поздравляет, эта тетя?
Мимо просвистела пара. Он и она. Одного роста. Держась за руки. Буква М.
- Маргарита Анатольевна Рогожинская. - Дочка разобрала три длинных слова. Не без труда. - Но-та-ри-ус... Нотариус, папа. Это надо обязательно отнести маме. Эта тетенька рекламный агент?
"Надо же, запомнила вчерашний разговор про доверенность на девятину".
- Да, да. Обязательно, - ответил Левка. - Конечно, надо отнести маме. И открыточку, и рыбку-ледянку.
- Рыбку-ледянку забрал мальчик, - сказала Лизка.
- Жалко?
- Нет, - глядя куда-то в сторону, прошептал ребенок. - Он хороший.
Потом посмотрела снизу вверх и спросила:
- А кататься еще будем?
- Будем! Конечно, будем!
Лева снова подхватил дочку, и они долго кружились на сизом льду. Нарезали круги, восьмерки, кренделя и ни разу не упали. А потом их окликнула дежурная. Баба в тулупе, с шарфом на голове:
- Мужчина с девочкой, вы уже перебрали полчаса!
И Лев расстроился. Опоздали в универмаг. Барбей не будет, будет великое огорчение. Лизка никогда ничего не забывает.
"Может быть, кока-кола есть в буфете проката? - мелькнула слабая надежда. - Хоть какая-то компенсация..."
- Малыш, - начал Лева, когда снова, рука в руке, они возвращались по снегу. - Кажется, мы опоздали в универмаг...
Лизка остановилась. Ладошка выскользнула. Две огромные капли набухли и скатились по щекам. Худший из вариантов.
- А мы шоколадку купим, - быстро пообещал Лева. - Аленку. Хочешь?
- Нет, - всхлипнула Лизка и зарыдала в голос. - Я открыточку потеряла, мамину открыточку...
Вот почему убежала рука. Дочка искала, что-то отчаянно перебирала в карманчике комбинезона. Но из него выпадали только катышки снега.
- Может быть, в другом?
- Нет, нет, - был безутешен ребенок, - я уже смотрела. До того.
Лева глянул назад. Волны сугробов. До самого льда, и за ним, и вокруг. Белые-белые, как пропавшая бумажка.
- Знаешь что, малыш... - начал он.
- Знаю, - не дала закончить Лизка, - знаю. Мы ничего не скажем маме. И она не расстроится. Правда?
- Правда, - сказал Лев и вытер платком детские щеки. И поцеловал холодный нос. Пуговку и розы.
А потом они переоделись и пошли домой. И у входа в парк нашли рыбку-ледянку. Она была воткнута в самую вершину снежной кучи. И в ее глазках отражались все огоньки этого вечера. Разноцветные и живые.
- Можно ее взять? - спросила Лизка.
- Конечно, можно, - ответил Лева. Легко дотянулся, достал прутик и отдал дочке. Лизка высоко подняла его над головой. И показала прокопченному шашлычнику. А тот ничего не понял.
Зато все поняли небесные тела. Молчаливые наблюдатели. Узенький месяц и крошечная звездочка. Снова взлетевшая к зениту. Блестевшая над верхним тоненьким рогом. Вот какое чудо.
"Большой и маленькая".
ДВИЖЕНИЕ
- Васильев... Лев Петрович.
Леву представили последним. Чистая случайность. Так вошли в кабинет генерального. Так разобрались, построились. Пятеро - палочкой, а Лева точкой восклицательного знака.
"Здравия желаем, господин новый коммерческий директор".
- Начальник техотдела, - махнул ладонью генеральный.
А новый коммерческий свою протянул. Лева пожал. Влажная и липкая. У прежнего была точно такая же. Неплохо приставало.
- Месяц как в этом качестве, - закончил представление генеральный. На оптимистической ноте. Отрекомендовал Леву и закруглил официальную часть.
-Все свободны, а в шесть часов прошу снова ко мне, но уже по-домашнему.
Двадцать второе января. День рождения Евгения Александровича Лапина. Генерального директора. Национальный праздник. Как Лева мог забыть?
- Ты не закрутишься? - переспросила Светка. - Не забудешь? Не просидишь там опять до ночи?
- Нет, ни в коем случае, - ответил Лева и уехал.
А в приемной - цветы и шарики. Как всегда.
- Ну, Васильев, в роль-то вошел? Теперь обязаловка: как пацан, не улизнешь с мероприятия, будешь кланяться по полной программе.
Кабинет Гусева напротив Левиного. Полкоридора по пути.
- Буду за тобой тянуться, Леша, как за более опытным товарищем. Ты мне только знаки подавай, чтобы не оплошал.
- Шуткуешь? - Гусев жует губами, а думает бровями. - Надеешься, что за своими железками спрячешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9