Однако и ниже простирался огромный подземный лабиринт, затерянный,
забытый город, состоящий из заброшенных туннелей старинного метро,
канализационных труб, проходов под Гудзоном древних искусственных пещер,
которые появились еще во времена войны за Независимость. Почти все забытые
Гегемонией, абсолютно забытые Опекаемыми, опускаемые гидами и учебниками
истории, оставленные без присмотра Стражниками, Глазами и Лучами, уже не
упоминавшиеся в картах и планах, эти запутанные лабиринты превратились в
тайную цитадель Демократической Лиги.
Следуя по рельсам метро, проходящим между бывшими станциями сто
тридцать пятой и сто двадцать пятой улиц, в обволакивавшей тьме, которую
время от времени разрезал только тонкий лучик карманного фонаря, Борис
Джонсон с удовольствием смаковал один из тех редких моментов общего
расслабления. Ведь этот подземный город, как и все аналогичные норы,
который человек прорыл под Чикаго, Бэй-Сити, Большим Лондоном, Парижем,
Москвой, Ленинградом и десятками других городов, был единственным шансом
Демократической Лиги. Ведь наверху простиралось царство тотальной
полицейской слежки, Стражников, Глаз и Лучей, проверок личности и так
далее. Когда на поверхности становилось совсем уж плохо, всегда можно было
найти убежище в этом подземном мире.
Здесь в полной безопасности прятали оружие, проводили собрания,
делали фальшивые документы. Совет Гегемоний был, естественно, в курсе,
однако не представлялось возможным замуровать мириады забытых проходов,
установить Глаза и Лучи в каждом из узких коридоров, которые тянулись под
каждым большим городом, послать патрули в каждый туннель.
Нельзя также было взорвать их, так как это вызвало бы разрушение
находившихся над ним городов, которые рассыпались бы, как карточные
домики.
Как и сама Лига, эти подземные лабиринты не представляли такой уж
большой опасности, которая могла бы оправдать невероятную цену их
исчезновения, и именно на этом исключительно экономическом расчете и
покоилась их относительная безопасность, которой пользовались подпольщики.
В данный момент Джонсон подходил к станции Сто двадцать пятой улицы.
Впереди он заметил сноп лучей карманных фонариков, рассекавших тьму:
остальные уже прибыли. По лестнице с проржавевшими перилами и
выкрошившимися ступеньками он поднялся на платформу, заваленную
всевозможными обломками - сгнившими деревянными креслами, изломанными
билетными автоматами, разбитыми и искореженными асфальтовыми плитами.
Спотыкаясь в этой рухляди, он приблизился к людям, сидевшим на
ступеньках лестницы, ведущей к поверхности. Прежний вход был, естественно,
замурован и покрыт газоном, но Лига оборудовала старательно
замаскированный люк, через который можно было пробраться в темные
подземелья под сверкающим городом.
Итак, тут собралось двенадцать мужчин, черты лица которых были едва
заметны при слабом свете их карманных фонарей: десять руководителей
нью-йоркского отделения и двое приезжих.
Лайман Ри - бледный призрак, который уже пять лет не появлялся на
поверхности, совершив немыслимое преступление: он убил Стражника на глазах
у целой толпы Опекаемых.
Он был альбиносом с кожей цвета слоновой кости и розоватыми глазами и
был обречен теперь на пожизненное захоронение - белый червь, человек-крот.
Другие агенты жили, как и он, в потемках метрополитена, однако никто из
них не провел тут больше, чем он, времени, никто не мог похвалиться таким
же совершенным знанием всех закоулков. Ри был предводителем этого
отделения Фантомов, которое заселяло забытое чрево Большого Нью-Йорка.
Джонсон улыбнулся, заметив двенадцатого члена, который был не кем
иным, как Аркадием Дунтовым, его правой рукой и ближайшим другом -
человеком таким заурядным и с такой невыразительной внешностью, что он
даже не фигурировал в списке врагов Гегемонии. Однако именно он и снабжал
Лигу самой интересной информацией, предлагал самые невероятные планы
(однако выполнимые!), как будто у него был доступ к какому-то
таинственному источнику знаний, о существовании которого у него в голове
трудно было подозревать, учитывая его мыслительные способности.
Джонсону никак не удавалось разгадать тайну этого малого, русского по
происхождению, круглолицего и рыжеволосого. Однако он по праву ценил его
как одного из самых ценных агентов Лиги.
Начались взаимные поклоны и приветствия, когда Джонсон влился в их
компанию и уселся на пыльных и потрескавшихся ступеньках.
С угрюмым видом он сразу же приступил к делу.
- Думаю, всем вам известны последствия нашей операции на Марсе?
- Телевидение и газеты единодушно обвиняют Братство, - сказал Лаки
Форман.
На его темном лице застыло выражение растерянности, превратившее это
лицо в маску из эбена.
- Что же произошло, Борис?
Джонсон шепотом выругался7
- Чему ты веришь, Лаки? Братство просто спасло Кустова, который
посчитал, что будет выгоднее обвинить в этом Братство: по мнению Опекаемых
Братство настоящее проклятие. Тогда как, по официальной версии, мы всего
лишь банда мелких интриганов, подвиги которой достойны упоминания под
одной рубрикой с раздавленными собаками и так далее. Если бы нам повезло,
им пришлось бы сменить пластинку, но теперь!..
- Так мы опять очутились там, откуда начали, - продолжал Майк
Файнберг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60