— спросил Дирк.Хью, улыбнувшись, повернулся к нему.— Да потому, что они пришли сообщить нам, что снова появился Волшебник, который приказывает простолюдинам приготовиться ко Дню.Дирк поперхнулся кусочком хряща.— Жизнь тут нелегкая, — продолжал Хью, похлопав Дирка по спине. — Приходится тяжело трудиться и постоянно опасаться солдат. Зато не нужно гнуть спину, и, хотя часто не хватает еды, мы все делим поровну. От голода никто не умирает.Гар понимающе кивнул.— Значит, никто не имеет никакой собственности, вы совместно владеете всем имуществом?— Что за чепуха! — возмутился Хью. — У каждого мужчины своя одежда, свое оружие, у женщин — их платья, кухонная утварь. Это все их собственные вещи.Но Гар продолжал допытываться.— Так. Кухонная утварь — это женское дело, не мужское?— А как же! Разве мужчины знают, как с нею обращаться? Я тебя, чужеземец, не понимаю.Но Дирк внезапно все осознал.Беглецы создали свободное общество. Первое на этой планете. Это был прообраз того общества, которое возникнет после свержения власти лордов. Дирку стало интересно, как тут строится управление.— Мне показалось, что здесь все слушаются Лапен, — сказал он задумчиво.Хью удивленно посмотрел на него.— А как же! Она здесь — Хранитель.— Ты же сказал, что тут никто не гнет спину!Дирку почудилось, будто торговец так разозлился на него, что готов его ударить.— Лапен управляет с нашего дозволения. Если люди недовольны тем, что она предлагает, они протестуют, и если протестующих большинство, то она отменяет свое решение.Дирк кивнул, а Гар громко спросил:— Что будет, если люди захотят другого Хранителя?— А так уже было, — медленно ответил Хью. — Обсуждали, спорили, доказывали и все-таки решили, что будет Лапен.— Ну а вдруг снова возникнет эта проблема?— Да нет, не должно бы... — Хью холодно посмотрел на Гара. — Пари держу, здесь никогда не потребуют, чтобы кто-то гнул спину. Я верю мамаше Лапен.Гар поставил на землю свою тарелку и стал вытирать руки пучком сорванной травы.— Мне бы хотелось побеседовать с этой образцовой женщиной. Хью, не мог бы ты меня к ней отвести?— Ох! С радостью! Интересно посмотреть, как ты будешь состязаться в остроумии с мамашей Лапен! — весело ответил Хью и оглянулся на Дирка. — Ты пойдешь?— Нет, — ответил Дирк, — не думаю, что узнаю что-нибудь новенькое.Хью нахмурился.— Что значит «новенькое»?— Да ничего. Скажи-ка мне лучше, от кого Лапен получает приказания?— А ни от кого. — Хью пожал плечами. — Пока Декейд не встанет.Дирк усмехнулся.— Как я и думал. Нет, идите уж без меня.— Дело твое. — Хью отвернулся и поманил Гара за собой.Дирк смотрел им вслед и дожевывал последний кусок оленины. Не имело смысла беседовать с Лапен. Ему был нужен главный предводитель бунтовщиков, и, по-видимому, Лапен им не была. Никого, кроме Декейда...— Добрый вечер, чужеземец.Дирк глянул и увидел высокого старика, с тонзурой, в монашеской одежде. Старик сел рядом с Дирком, широко ему улыбнувшись. Дирк улыбнулся в ответ.— Верно. Вечер — добрый. Но только я — не чужеземец.— В том, как ты говоришь, как себя ведешь, проскальзывает что-то чужое, разные мелочи. Каждому видно — ты не совсем такой, как мы.Дирк не выказал раздражения и неохотно кивнул:— Ты прав. Я — человек с небес. Но я — простолюдин.— Ну вот. — Старик удовлетворенно кивнул. — С Башен Волшебника. Ты произносишь странные слова, такие, которые нам неизвестны. А помогают ли тебе в жизни твои познания? Друг мой, понял ли ты Загадку Жизни?— Конечно, нет, — спокойно сказал Дирк. — Но вот я смотрю на ваш лагерь и не могу понять, как это в партизанской армии могут жить дети? Ведь армия должна быть готова подняться в любую минуту?— Но дети понимают, что такова их судьба. Матери заботятся о малышах. Армия выступит, когда ей будет нужно, или спрячется, если это будет необходимо, так хорошо, как спрятались бы кролики.— Ага, — Дирк глянул на старика, — тогда почему они называют своего предводителя Лапен, называли бы Кролик?— Верно. — Старик засмеялся. — Эти люди очень уважают кроликов, они очень хорошо умеют прятаться от королевских охотников. Только у наших кроликов есть зубы и притом очень острые.— Не сомневаюсь. — Дирк глянул на людей у костра, которые точили наконечники для стрел. — А вы, отец, раньше тоже играли в эти игры?Старик проследил взгляд Дирка и кивнул:— Должен признать, что я мастер в этом деле. Наш Бог велел любить врагов и прощать их, но он не запрещал нам сражаться с ними.— Не уверен, что в этом состоит сущность его проповеди, — покачал головой Дирк.Старый священник попытался пожать плечами, но они его не послушались.— Дирк Дюлейн, мы делаем то, что мы должны делать. И если ночью меня будит моя совесть, то это моя личная забота, больше никого это не касается.Но Дирка сейчас занимало другое.— Ты знаешь мое имя...— Знаю. — На лице священника снова появилась улыбка. — Как и все в лагере. Еще никогда никто не убегал с Арены. Ты — герой дня.— Мои заслуги преувеличены, — сухо сказал Дирк. — А ты, отец, священник всей этой армии?— Как и ты, я здесь всего лишь гость. — Старик посмотрел на лагерь, и Дирк увидел печаль в глазах священника. — Я странствующий священник — пастырь без прихода, гонимый ветром по миру, несущий слова надежды всем людям...— Всем... — Дирк задумался над этим словом. — И сколько же отрядов в лесах?— В этом лесу — дюжина и по дюжине в каждом большом лесу королевства. Кто может точно сказать? На Меланже нет ни одного леса, где не было бы беглецов.— Семь больших лесов. Восемьдесят четыре отряда по пятьдесят человек в каждом. Это значит, около пяти тысяч тренированных лучников, готовых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50