Гвен проследовала за настоятельницей через ворота, через монастырский двор к главному зданию.— Вы, наверняка, знаете, — сказала сестра Патерна Теста, — чтобы излечить раненого воина, необходимо вырезать из плоти угодившую в него стрелу, а рану увлажнить целебным бальзамом и перевязать.— Да, конечно.— Тогда со временем нарастет новая плоть, и рана зарубцуется. Также лечится и больное сознание: то, что ранило его, надо удалить, наложить бальзам и припарку.— Я уже испробовала бальзам, который у меня имелся, но… — нахмурилась Гвен.— Не беспокойтесь, у нас свои средства, — заверила ее монахиня. — И, кроме того, удален ли наконечник стрелы?— Но как же можно вытащить то, чего не видишь? — медленно проговорила Гвендолен.— Ага, и даже наверняка не знаешь, есть ли оно там, — кивнула настоятельница. — Мы расскажем вам об этом, миледи, но позже… А сейчас — вы, должно быть, устали и проголодались после долгого пути. Не угодно ли разделить с нами трапезу и немного отдохнуть под нашим кровом?
Трапезная представляла собой длинную залу с кремовыми стенами. На дальней стене располагалось простое распятие и картина, изображавшая двух женщин в крестьянской одежде. Одна из них, помоложе, держала на руках ребенка. От вида другой женщины молоко могло бы скиснуть, если б не ее улыбка. Она была такой теплой и доброжелательной, что заставляла забыть об уродстве хозяйки. Других украшений в помещении не было, если не считать чистоты и солнечного света, лившегося через огромные открытые окна. Вся атмосфера была напоена светом и радостью.Сестра Патерна Теста прочитала благодарственную молитву. Как только отзвучало ответное «Аминь», разговор распался на отдельные легкие беседы там и сям.Пара монахинь и две молодые послушницы поднялись и вышли из комнаты. Вскоре они вернулись с подносами, нагруженными простой, здоровой пищей.— Надеюсь, наше общество вас не обременит, миледи, — сказала сестра Патерна Теста, приступая к похлебке.— Ну, что вы, присутствие в вашем доме наполняет меня таким миром и покоем, — ответила Гвен. — Но скажите, кто эти дамы, изображенные на стене? Насколько я понимаю, одна из них уж точно не Святая Дева.— Да, вы правы, — улыбнулась мать настоятельница (невзирая на все заверения, Гвен про себя продолжала называть ее именно так). — Она была простой крестьянкой, миледи. Одинокой и, к тому же, с ребенком на руках! И это в столь юном возрасте, ведь девушка была гораздо моложе, чем на этом изображении!— Она была одной из основательниц вашего ордена? — осенило Гвен.— О да! Она и Клотильда — да будет благословенно ее имя! — наша мать, источник нашего сострадания и силы.Сестра Патерна Текста уселась поудобнее и начала излагать Гвен историю их ордена.
Утро началось с хлопка, достаточно громкого, чтоб вывести Грегори из транса. Потревоженный юноша медленно обернулся, чувствуя, как ускоряются и набирают силу процессы метаболизма в его организме. Однако тревога была ложной — это всего-навсего Джеффри.Шум произвел вытесненный им воздух. Странствующий рыцарь шагнул вперед со своей привычной ухмылкой.— Утро доброе, братец!— Доброе, — согласился Грегори. — Спасибо, что пришел помочь мне.— Мог бы явиться и пораньше, — проворчала Корделия, поднимаясь со своей походной постели. — Но так или иначе, доброе утро, наш неторопливый брат.— Ха! Если б я поторопился, — возразил Джеффри, — Ртуть была бы очень расстроена, и ты же бранила бы меня за недостаточную галантность!Хотя замечание было резонное, Корделия не желала сбавлять тон, тем более, что она прекрасно знала, какие именно радости извлекали Ртуть и ее брат из совместного времяпрепровождения. Поэтому девушка спросила с прежним суровым видом:— Ну как, Джеффри? Попробуем сделать любовника из нашего семейного аскета?— Поглядим, стоит ли игра свеч, — пробормотал в ответ Джеффри, направляясь к спящей Финистер.Он взглянул на девушку и присвистнул от изумления.— При такой-то наружности она еще маскировалась!— У девушки заниженная самооценка, — пояснила Корделия.— Да уж, чересчур заниженная, если она не отдает себе отчет, насколько хороши ее лицо и фигура!— Видишь ли, успех у мужского пола она относила за счет своего проецирующего таланта, — продолжила сестра. — Ей казалось: мужчины падают к ее ногам исключительно благодаря гипнозу.— Ну, может быть, в этом что-то есть, — признал Джеффри.Он обернулся к младшему брату.— Даже ты, со своим культом холодного и незамутненного разума, подпал под ее чары!— Не буду отрицать, — вздохнул Грегори. — Но, по крайней мере, причиной тому — не ее формы. Поверь, мне довелось наблюдать столько ее обличий, что я и не знал, какая же она на самом деле.— Да, пожалуй, — согласился его брат. — Ну, и как же тебе подлинный облик этой красотки?— Он лучше любого из тех, что она сочиняла себе.Джеффри выразительно поднял брови.— Вот слова поистине влюбленного человека! — прокомментировал он. — Но как же ты можешь любить коварную убийцу?— Потому что знаю ее истинную сущность! Под мутной пеленой злобы, ненависти и стыда я вижу слабого беззащитного ребенка с чистым прекрасным сердцем.— Это все твоя чертова эмпатия! — с раздражением воскликнул Джеффри. — Разве я не говорил, что она до добра не доведет!— Уж не знаю, порадует ли это тебя, но ты ошибался, — ответил Грегори, твердо глядя в глаза брату. — Все выйдет как раз наоборот.Джеффри окинул его долгим оценивающим взглядом.— Ну, что ж, пусть так, — сказал он, наконец. — Во всяком случае, надеюсь, это заставит тебя измениться в сторону мужественности.Он не уточнил, насколько разумно это было бы, лишь поинтересовался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107