Корделия, содрогнувшись, вдохнула холодного воздуха.— Это очень… очень волнующий вечер, брат мой… Но где же Ален?Джеффри сверкнул глазами, на губах его заиграла улыбка.— Как, за этот вечер ты танцевала с ним дважды.— Дважды? — она застыла, ошарашенно глядя на брата.Затем попыталась отмотать время назад, припоминая всех, с кем танцевала на балу. Нет, она решительно не могла сказать, который из них Ален: все казались слишком любезны, слишком возвышенны: ни один и в малейшей степени не походил на принца. — Ну, брат, скажи мне, кто именно?— Ни за что не скажу, сестра! — категорически отказался Джеффри. — Половина удовольствия от игры в том, чтобы не знать, с кем танцуешь. В конце концов, как еще мы обнаружим свои чувства?— Что ты хочешь этим сказать? — угрожающе нахмурилась Корделия.Он пристально посмотрел на нее и, отбросив надменность, серьезно сказал:— Как ты убедишься, что на самом деле любишь Алена, если не позволишь себе потанцевать с другими?— Кто сказал, что я люблю Алена? — рявкнула, руки в боки, Корделия. — Мне кажется, я говорила тебе прямо противоположное!— А если не любишь, — мягко произнес Джеффри, — то не стоит ли убедиться в этом, чтобы по-прежнему отвергать его предложения.Корделия отвернулась:— Я не говорила, что намерена отвергнуть его предложение, — лишь то, что не люблю его.— Королевский трон не стоит брака без любви.— Я стану для него хорошей королевой, — чопорно ответила Корделия. — Я способна быть хорошей женой — Но если ты его не любишь, — пробормотал Джеффри, — то станешь ему изменять, так же, как и он тебе.— Замолчи! — она повернулась к брату. — Что ты в этом понимаешь?! Ты не женат и сам заявляешь, что никогда не любил!— Зато я слышал о том, что такое любовь, способен ее себе представить и стремлюсь к ней. Да, даже я, хотя так занят сменой подруг, что времени нет красиво поухаживать.Корделия посмотрела на него расширенными вдруг в паническом ужасе глазами:— Но если я могу вдруг обнаружить, что действительно полюбила кого-то еще, значит, и он способен на это?— Конечно, может. И будет куда лучше, если он обнаружит это сейчас, чем после вашей свадьбы.Корделия вновь отвернулась, думая о пурпурно-золотом юноше, думая о Боре.— Да, — очень тихо ответила она. — Кажется, ты прав. Скажи мне, нравится ли вечер Алену?— Вполне, — несколько уклончиво ответил Джеффри.— Он заигрывал с другими дамами?— Ну… да.— И не с одной?— Не с одной. — Джеффри улыбнулся, прекрасно понимая, о какой «одной» идет речь. — И весьма успешно, должен заметить.В его словах она услышала гордость за ученика.— Джеффри, почему бы тебе не прекратить совать нос в мои дела? Моя жизнь — это моя жизнь, и твоя назойливость мне вовсе не по душе!— Ну-ну… — Он посмотрел ей в глаза. — Не случилось ли и тебе, сестра, обнаружить, что получаешь удовольствие от этого бала? От танцев, флирта?— Почему бы и нет? — вздернула она подбородок. — Я что, не имею права наслаждаться своей молодостью? В конце концов я женщина!— Полное право, — с абсолютной убежденностью кивнул он, — и я рад, что ты, наконец, поняла это. И влюбиться ты имеешь право. Не могу пожелать тебе большей радости, сестра.Надеюсь, что это когда-то случится.Корделия, до глубины души взволнованная искренностью брата, смотрела на него, не отрываясь.Наконец она отвела взгляд:— Не пора ли вернуться к танцам, брат? Я уже вполне освежилась.— Ну что, готова и дальше отплясывать? — ухмыльнулся Джеффри; вся серьезность спала с него, как неподобающий наряд, будто темный плащ. — Конечно, сестра, и я тоже.Она задержалась у дверей:— Джеффри…— Да, сестра?— Человек в пурпуре и золоте… высокий блондин…— Я его видел, — совершенно равнодушно сообщил Джеффри.— Понаблюдай за ним для меня, а? И проверь, не вмешивается ли он во время танца в сознание других дам.Джеффри нахмурился:— Странная просьба… но я, дорогая сестра, ни в чем не могу тебе отказать.— Поскольку до сих пор это было только то, что ты и так собирался мне дать? — Корделия улыбнулась, вспомнив щенка, подаренного братом на тринадцатый ее день рождения. — Конечно, брат. Потанцуем?И они вошли в зал.Ее глаза тут же отыскали высокого молодого человека в пурпуре и золоте. Болтая и смеясь, он танцевал с женщиной постарше. У Корделии засосало под ложечкой. Неужели он был просто вежлив?Она огляделась в поисках Бора.И, ошеломленная, уставилась на него.Бор танцевал с Далилой, и они прижались друг к другу так тесно, что казались чуть ли не одним существом. Он не сводил взгляда с ее лица, так же, как и она, и даже на таком расстоянии Корделия ощущала между ними почти видимую энергию, напряжение, от которого будто бы треск разносился по всему залу.Потрясенная, Корделия отпрянула. Так он, выходит, одинаков со всеми женщинами, и Корделия просто одна из них?А затем танец вдруг кончился, и к ней сквозь толпу поклонников устремился юноша в пурпурно-золотом и взял ее за руку, и сказал такие слова, что увлекли ее к танцующим. Другие молодые люди громко добивались ее внимания, но она шла в объятиях своего кавалера и задвигалась в танце, позволила соединиться губам, смешаться сознаниям — нет, не мыслям, а эмоциям, ликованию его, что снова держит ее в руках, радости от соприкосновения тел, и эти чувства рождали в ней такую дрожь наслаждения, какой она прежде никогда не испытывала.Именно поэтому она добилась еще одного танца с Бором, и наблюдала за пурпурно-золотым юношей в объятиях Далилы, ясно различала его смех, их болтовню, а также то, что взгляды Далилы становятся все более и более чувственными. Юноша, впрочем, только смеялся и вел свою даму, всем своим видом показывая, что наслаждается самим танцем, а не прелестями Далилы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80