Сами как
сыр в масле катаются благодаря поддержке тайных доброхотов. Наша газета
никогда не уповала и не уповает на жесто кость, но коль скоро закон не
в силах обуздать мятежников и убийц, мы призываем граждан самих взяться
за дело. Головорезам никакой пощады! Изгнать из наших краев продажных
смутьянов! Наша газета призывает граждан разобраться, из каких
источников поступают забастовщикам всяческие разносолы. По сообщениям,
вчера в лагере забастовщиков были забиты три племенных быка".
Мак швырнул газету на землю.
- А призыв газеты обернется так: сегодня вечером ватага местных
обывателей - обычно они в бильярдной просиживают - забросает камнями
окна тех, кто хочет перемен к лучшей жизни.
Джим резко сел на матраце.
- Господи, Мак! Неужто вся вина на нас ложится!
- А то как же!
- Я не понял, кого там видели убитым.
- Это работа Сэма. Его схватили. Как убежать-то? У них ружья. А у
него только ноги.
Джим снова лег.
- Да, видел я днями, как он ногами орудует. Но все равно страшно
слушать! Страшно!
- Еще бы. Редакция лихо закрутила, ишь какие яркие ярлыки, не
поскупилась. "Платные агитаторы из-за рубежа". Это я-то1 Родился в
Миннеаполисе. Дед мой еще при Бычьей тропе <Битва при Бычьей тропе
произошла во время Гражданской войны, 21 июля 1861 года.> сражался. Он
на бой как на корриду вы шел - сам рассказывал, - очухался, лишь когда
враг огонь открыл. Да и ты, Джим, такой же "иностранец", как наше
правительство. А-а, наплюй ты на это. Вечно хай поднимают. Только на
этот раз, - он снова вытащил кисет с остатками табака, - похоже, дело к
концу идет. Петля затягивается. Напрасно Сэм пожар устроил.
- Ты ж сам ему "добро" дал.
- Знаю. Амбар у Андерсона спалили, я зол как черт был.
- Ну, и что же теперь делать?
- Бороться, только бороться. Сядем на машины, по едем, разгоним
новых работничков. Будем драться, сколько хватит сил, а потом, если
удастся, смоемся. Страшно, Джим?
- Н-н-нет.
- Затягивается, затягивается петля. Нутром чую, он поднялся с
ящика, подошел к матрацу, - сел. - Может, с недосыпу, только пока из
города шел, мне мерещилась засада под каждым деревом. Такой вдруг страх
напал, про шурши где мышь - я бы бежать ударился.
- Ты просто устал, - успокоил его Джим. - Будь я здоров, глядишь,
пригодился бы. А так, лежу чушкой и только всем мешаю.
- Неправда! Стоит мне приуныть, ты всякий раз поддерживаешь, а
сегодня мне поддержка ох как нужна. Реши мости - кот наплакал. Эх,
выпить бы сейчас!
- Поесть тебе надо, тогда и решимость появится!
- Я написал Гарри Нилсону: нужно помочь людьми, продовольствием.
Боюсь, запоздало мое письмо, - Мак как-то необычно взглянул на
приятеля. - Ночью я Дика видел. Слушай внимательно. Помнишь ту ночь,
когда сюда приехали?
- Конечно.
- Помнишь, от моста налево свернули к палаточному лагерю?
- Ну, помню.
- Так вот. Слушай внимательно. Случись беда, и мы разлучимся - иди
к мосту. Залезешь под арку с дальнего от города конца, увидишь ворох
ивового сушняка, под ним - глубокая нора. Залезешь, прикроешь лаз
хворостом. Нора глубокая, метров пять. Дик туда сейчас носит одеяла,
консе рвы. Ты сможешь там отсидеться денька два, если нас раскидает в
разные стороны. Не приду, значит, со мной что-то случилось. Тогда
пробирайся в город. Иди ночью, чтобы к утру из округа убраться.
Обвинений против нас никаких, разве что полгода за бродяжнич ество
впаяют. Ну и, наверное, постараются нам причастность ко вчерашнему
убийству приписать. Впрочем, может, и побоятся шум поднимать. Ведь
тогда наш юрист напомнит, как Джоя хлопнули. Все понял, Джим? Найдешь
убежище под мостом, подождешь меня два дня.
Там вряд ли тебя отыщут.
- Мак, ты что-то скрываешь. Тебе что-то еще известно.
- Ничего мне не известно. Просто сердцем чую, в этой дыре ждет нас
западня. Чую, понимаешь! Сегодня ночью из лагеря сбежало много людей, в
основном семейные. Лондон держится молодцом. Не сегодня-завтра вступит
в партию. Но остальным этим говнюкам я ни на грош не верю. Они
напуганы, мечутся и в любую минуту нас прирезать могут.
- Ты сам мечешься. Мак. Успокойся. - Джим поднялся сначала на
колени, потом встал на ноги, поднял голову, словно прислушивался к боли
внутри. Мак тревожно посмотрел на него.
- Полный порядок, - сказал Джим. - Двигать рукой еще трудновато,
но в остальном полный порядок. Даже голова не кружится. Сегодня можно и
прогуляться.
- Повязку бы тебе сменить.
- Неплохо бы. А док вернулся?
- Нет. Похоже, его схватили. Славный был парень.
- Почему - был?
- Да так, сорвалось. Может, они его только отлупили. и все. Хотя
сколько наших ребят бесследно пропадали, и ни слуху ни духу.
- И ты всему виной.
- Без тебя знаю. Но ты все правильно понимаешь, потому и говорю.
Мне бы помолчать, ан нет, когда выговоришься, вроде легче. До чего ж
кофе хочется, прямо хоть плачь. А в городе кофе, пей - не хочу. Чашки
три зараз уговаривал. Больше и не требуется.
Джим сурово заговорил.
- Может, кофе сейчас и не повредит. Но, возьми-ка себя в руки, а
то начнешь себя жалеть.
Скучное лицо Мака ужесточилось.
- Что ж, парень. Ты прав. Беру себя в руки. Хочешь прогуляться?
Идти-то не тяжело?
- Нет, все в порядке.
- Потуши лампу. Нам нужно раздобыть говядины и фасоли.
Со скрипом подался колпак лампы, огонек потух, и серый, точно
размытые чернила, рассвет просочился в палатку.
Джим поднял полог, закрепил его наверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91