– Сегодня третий день, – ответил Джоуд. – Старый Том очень беспокоился о тебе. Когда они выезжали, я сидел у них на кухне. Говорю Тому: «Никуда отсюда не двинусь». А он говорит: «Беспокоюсь очень из-за Тома. Придет домой, а дома никого нет. Что он подумает?» Я говорю: «Ты бы ему написал». А Том говорит: «Может, и напишу. Может, и соберусь. А ты все-таки поглядывай, если останешься, не придет ли Том». – «Я-то останусь, говорю, меня отсюда до самого светопреставления не выживешь. Нет таких людей, которые сгонят с места нас, Грейвсов». И пока, как видишь, не согнали.
Джоуд нетерпеливо перебил его:
– Где же мои? О себе потом расскажешь. Куда мои делись?
– Когда банки начали запахивать тут все тракторами, они тоже решили не сдаваться. Ваш дед вышел с ружьем, стал стрелять, попал трактору в фару, а трактор все равно идет. Тракториста, Уилла Фили, он не хотел убивать. Уилл и сам знал, что бояться ему нечего, – держит прямо на дом и как двинет его! Будто собака крысу тряхнула! Тому это всю душу вывернуло наизнанку. Он с тех пор сам не свой стал.
– Куда они уехали? – со злобой проговорил Джоуд.
– Так я же тебе рассказываю. Три раза гоняли фургон твоего дяди Джона. Вывезли плиту, колодезный насос, кровати. Ты бы видел, как все это было! Взгромоздили кровати на фургон, ребятишки, дед твой, бабка примостилась у передка, а твой брат Ной сидит покуривает, сплевывает через борт, будто его это не касается. – Джоуд только открыл рот, как Мьюли быстро проговорил: – Они у дяди Джона.
– У Джона? А что им там делать? Мьюли, не отвлекайся, потерпи хоть минуту. Ответишь, а дальше валяй, как тебе угодно. Что они там делают?
– Окучивают хлопок – все от мала до велика. Копят деньги, хотят податься на Запад. Купят машину и поедут туда, где полегче живется. Здесь совсем плохо. Пятьдесят центов с акра – вот как за окучивание платят, да работу приходится вымаливать.
– И они еще там, не уехали?
– Нет, – ответил Мьюли. – По-моему, нет. Дня четыре назад я видел Ноя на охоте за кроликами, он говорил, что недели через две соберутся, не раньше. Джона тоже предупредили, чтобы выезжал. Иди к Джону, это всего миль восемь отсюда. Они все там, набились у него в доме, как суслики в норе.
– Ну, ладно, – сказал Джоуд. – Теперь валяй свое. Ты все такой же, Мьюли. Хочешь что-нибудь рассказать, а колесишь вокруг да около, и заносит тебя бог знает куда.
Мьюли сердито проговорил:
– И ты тоже ни капельки не изменился. Как раньше задирал нос, так и теперь задираешь. Учить меня вздумал?
Джоуд усмехнулся.
– Нет, не собираюсь. Тебе если что втемяшится в голову, ну хоть носом в битое стекло сунуться, так ты свое сделаешь, несмотря ни на какие уговоры. Мьюли, а нашего проповедника ты узнал? Его преподобие Кэйси.
– Как же, как же. Я на него просто не посмотрел.
Кэйси встал, и они пожали друг другу руки.
– Рад тебя видеть, – сказал Мьюли. – Ты давно в наших краях не показывался.
– Да, давно. Я ушел отсюда, чтобы разобраться в своих мыслях, – ответил Кэйси. – А что тут у вас делается? Почему народ с земли гонят?
Мьюли так плотно сжал губы, что верхняя, выступающая вперед клювиком, опустилась на нижнюю. Он нахмурился и сказал:
– Мерзавцы! Сукины дети! Я отсюда с места не двинусь! От меня так просто не отделаешься. Прогонят – опять вернусь, а если им думается, что меня только могила исправит, так я кое-кого из этих сволочей с собой прихвачу на тот свет за компанию. – Он похлопал рукой по оттопыренному карману куртки. – Никуда отсюда не уйду. Мой отец пятьдесят лет назад здесь поселился. Никуда не уйду.
Джоуд сказал:
– Да зачем это понадобилось – сгонять народ с места?
– Ха! Мы тут всяких речей наслушались. Ты ведь помнишь, как было последние годы. Пылью так все заносило, что от урожая оставалась самая малость – ослу задницу нечем заткнуть. Бакалейщику все задолжали. Сам знаешь. Тогда хозяева наши стали говорить: «Арендаторы нам больше не по средствам. Их доля лишает нас минимальных прибылей. Даже если мы не будем больше разбивать землю на мелкие участки, то и тогда она еле-еле себя окупит». И тракторами согнали отсюда всех арендаторов. Всех, кроме меня, а я нипочем не уйду. Ты меня знаешь, Томми. Ты меня с малых лет знаешь.
– Что верно, то верно, – сказал Джоуд, – с малых лет тебя знаю.
– Так вот, я ведь не дурак. Я знаю, земля здесь не бог весть какая. И никогда она хорошей не была, на ней только скот пасти. Целину здесь зря поднимали. А под хлопком она стала совсем мертвая. Если бы меня никто не гнал отсюда, я, может, давно бы перебрался в Калифорнию – ел бы там виноград да апельсины сколько душе угодно. Но когда эти сукины дети велят тебе убираться с твоего же участка… ну нипочем не уеду, что хочешь со мной делай!
– Правильно, – сказал Джоуд. – Не пойму, как это отец так сразу покорился. И почему дед никого не убил, тоже не пойму. Дед не позволял собой вертеть. И мать не робкого десятка. Я раз видел, как она разносчика живой курицей била, потому что он, видите ли, ей слово поперек сказал. В одной руке топор, в другой курица – вышла ей голову отрубить. Хотела ударить разносчика топором, да перепутала, что в какой руке, и ну его курицей. Курицу эту мы так и не съели. Ничего от нее не осталось – одни ноги. Дед, глядя на них обоих, чуть не лопнул с хохоту. Что же это они так сразу покорились?
– Да, знаешь, приехал к нам сюда один человек, начал нас уговаривать, и так это у него гладко получалось: «На меня не сетуйте, я тут ни при чем». А я спрашиваю: «На кого же нам сетовать? Скажите – я пойду уложу его на месте». – «Это все Земельно-скотоводческая компания Шоуни. Я выполняю, что мне приказано». – «А кто он такой, этот Шоуни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26