Только
Министерству торговли спокойнее стало.
Алексей привычно плюнул на это дело и образовал куст комиссионных
магазинов, совершенно спекулятивное предприятие, которое никого не
беспокоило потому, что в борьбе с ним не приобретешь ореола страдальца за
народные интересы.
Алексей Борзов был своим человеком в подпольи, в тени и на солнышке.
Он ходил по канату и не страшился по нему ходить, так как был отличным
канатоходцем.
Виктор понимал, что, если Алексей захочет ему помочь, то поможет.
Дома он был к семи. Стараясь не вспоминать, что было здесь, Виктор
быстро прибрал квартиру, раскинул по-холостяцки небрежный, но достойный
стол и ровно в семь пятнадцать набрал телефонный номер, обозначенный на
картонке.
- Я слушаю, - объявил в трубке барский, и в то же время слегка
приблатненный баритон.
- Здорово, Леха, - с бойким облегчением поздоровался Виктор.
- Витек, что ли? - узнал Алексей.
- Он самый. У меня дела к тебе, Леша. Много дел.
- Про одно твое дело догадываюсь. Серега, да? - Алексей знал
покойника, именно от него Виктор получил сведения о беспокойном
рэкетирском прошлом Сереги.
- Серега только начало, Леша. Дальше такое произошло, что ни в сказке
сказать, ни пером описать.
- А ты, дурачок, хотел описать?
- Да не хотел я описать, хотел разобраться?
- Не с нашими мозгами в этом разбираться, Витя. Я сегодня одного
старого, очень старого знакомого посетил, благо, он сейчас в Москве, и
кое-что ему рассказал про нынешние московские чудеса. Вот он, если очень
надо, разберется.
- Ты лучше пока о моих делах никому не говори.
- Да я еще ничего не знаю о твоих делах-то, Витя.
- Скоро узнаешь, через полчаса узнаешь. Насколько я разбираюсь в
московских телефонах, ты сейчас где-то у Арбата, да?
- Отгадал. В переулочках мой тайный офис.
- Так вот, ноги в руки - и ко мне. Как раз через полчаса ты за
столом, на котором ждет не дождется тебя твой любимый грузин "Греми".
- Не выйдет, Витя, - с сожалением ответил Леша. - У меня здесь
срочная встреча через полтора часа.
- Но пойми ты, Леха! Мне необходимо поговорить с тобой сегодня,
сейчас!
Алексей помолчал недолго, обдумывал, видимо, ситуацию, потом весело
предложил:
- Тогда вот что. Не я, а ты - руки в ноги - и ко мне. Часа для
излияний тебе хватит?
- Хватит. Адрес диктуй. - Виктор был лихорадочно деловит. Алексей
продиктовал адрес, подробно объяснил, как добраться и добавил милостиво:
- Можешь грузина с собой прихватить. Только одного.
На "букашке" Виктор доехал до Неопалимовского, перешел Садовое, и
мимо валютного заведения "У бельгийца" проследовал в арбатские переулки.
Зря объяснял ему Алексей про эти места, эти места он знал досконально.
Повернул налево, повернул направо, прошел еще метров сто и остановился,
твердо понимая, что он у цели.
Все раздираемо противоречиями и конфликтами ныне в Москве: общество,
люди, кварталы, дома. Дом, в котором располагался тайный офис Алексея, не
был исключением. Одни люди интенсивно осуществляли в нем капитальный
ремонт, другие решительно продолжали в нем жить.
Перешагивая через толстые, в жирной резине, кабели, которые
извивались на полу, как змеи, и висели на перилах, как лианы, Виктор,
преодолев сей тропический лес, поднялся на четвертый этаж (лифт,
естественно, не работал) и позвонил у обитой рваным дерматином двери в
квартиру номер тридцать два.
Ни ответа, ни привета. Виктор позвонил еще раз. С тем же результатом.
Тогда он злобно ударил в дверь кулаком. И дверь мягко отворилась.
В глубине коридора из-под двери последней комнаты пробивался свет.
Виктор пошел на этот свет. За бронзовую ручку в виде непонятного
модернистского лепестка открыл и эту дверь. В комнате на мягком
раскидистом финском диване под зажженным торшером лежал Алексей с
закрытыми глазами.
- Леша, - позвал Виктор и тут же увидел темно-красное пятно на
лешиной светло-серой рубашке, на левой стороне груди. Не зная, что делать,
Виктор еще раз позвал:
- Леша.
Леша не откликался, потому что не мог откликнуться. Он был мертв.
Срочно звонить в милицию и все рассказать. Все? И про конюха,
которого он застрелил на сретенском пустыре? Не рассказать, так они все
равно расколят его до жопы. В нынешнем-то его состоянии.
Он скатился по лестнице, чуть не упал, споткнувшись о кабель в
подъезде, и выбежал на волю. У входа встретилась старушка. Он сказал ей:
- Простите.
И побежал, побежал дальше. Подальше. Мелькали Могильцевские,
Староконюшенный, Сивцев Вражек. Задыхаясь, ворвался на Гоголевский
бульвар. По бульвару ходили люди, разговаривали, смеялись, суки. Он
посидел малость на краю длинной скамейки, чтобы отдышаться. Отдышался, и
по крутой лесенке взобрался к троллейбусной остановке у Дома художников.
Подкатил тридцать первый, и он влез в него.
Почему-то боясь коснуться кого-либо из пассажиров, Виктор забрался в
угол задней площадки, где и простоял до Трубной, стараясь не смотреть на
по-вечернему беззаботных попутчиков, которых сейчас ненавидел.
Идти было некуда. И поэтому, перейдя Трубную площадь, зашел в
последний в центре Москвы не кооперативный сортир. Как-то зимой Виктор
разговорился со здешней смотрительницей, и она рассказала ему об интригах
кооперативов, которые хотели устроить внутри роскошный кабинет с душевыми
кабинами для кавказцев с центрального рынка, а на крыше летнее кафе с
напитками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66