А вот собак тех, отравленных
вами, не прощу никогда. До свидания, Васин, до скорого свидания, при
котором вы расскажете все, что к тому времени будете знать о своих
однодельцах. Я понятно излагаю?
- Так точно. - Васин вскочил, вытянул руки по швам. В лагере
приучили.
От Тишинского до Первой Брестской ходьбы - пять минут. Жорка Столб
набирал свою команду не мудрствуя лукаво, как говорится в казенных
бумагах, - по районному принципу.
Резиденция Виталия Горохова (пока еще по прозвищу Стручок) находилась
во флигеле, в глубине старинного московского двора.
Уже на подходе к неказистому этому одноэтажному строению Казарян
услышал, что там глухо не музыкально поют:
- Из-за вас, моя черешня,
Ссорюсь я с приятелем.
До чего же климат здешний
На любовь влиятелен.
Дверь квартиры выходила прямо во двор. Звонка не было. Казарян
кулаком, тяжело, чтобы услышали, забарабанил в филенку. Открыла
улыбающаяся, сильно наштукатуренная баба, открыла, видно с надеждой
увидеть желанного гостя. А увидела Казаряна.
- Чего тебе?
- Мне бы Виталия повидать.
- Ходят тут, понимаешь! - вдруг заблажила баба. - Знать тебя не знаю
и знать не хочу.
Баба орала, а Роман смотрел, как девочка лет пяти игрушечной лопаткой
устраивала бурю в неглубокой луже.
- Тише, тетка, - сказал он безинтонационно, - С милицией
разговариваешь.
- Я тоскую по соседству
И на расстоянии.
А без вас я, как без сердца,
Жить не в состоянии.
Дверь была открыта, и отчетливо слышалось, как выводили: с пьяным
темпераментом, на крике, с деревенским подвизгом.
- Безобразие какое-нибудь сотворил? - нормальным голосом спросила
усмиренная баба. Казарян не ответил, сам спросил:
- Гулять-то начали не рано ли?
- Я его счас позову, - пообещала Казаряну какая-то баба и убежала.
Через минуту появился Виталий Горохов, хлипкий еще юнец, белесый, румяный
и пьяненький.
- Чуть что, сразу Горохов! - с ходу атаковал он. Меня Советское
правительство простило, а милиция все теребит, ничего я такого не делал и
знать ничего не знаю.
- Ты четыре дня тому назад Васина искал. Зачем он тебе понадобился?
Виталий Горохов по прозвищу Стручок похлопал глазами и занялся
непривычным для себя делом. Думал. И выдумал:
- Он мне еще с тех времен полста должен. А я сейчас на мели. Вот и
пошел к нему. Думал, что возвратился. А он не прибыл еще.
- Ну, это ты врешь, - сказал Казарян. - Кто тебя к Васину посылал?
- Не верите, да?! Раз сидел, значит, не верите!! - Стручок накачивал
себя, чтобы для убедительности вызвать блатную истерику: - Тогда хватайте,
тащите, в тюрьму сажайте!!!
- Ты меня на стос не возьмешь, портяночник, - для ясности перейдя на
феню, сказал Казарян. - И стойку со мной не держи. Не хочешь со мной
калякать и не надо. Но запомни: ты на них шестеришь, и, если что, - они
тебя сдадут первого.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и ушел. Но ушел недалеко: перейдя
Брестскую, он вбежал в подъезд дома напротив и, поднявшись на пролет, стал
у окна. Отсюда хорошо просматривался выход их флигелька. Ждал он недолго.
На ходу натягивая пальтишко, выскочил из флигелька Виталий Горохов.
Покрутился на месте, оглядываясь. Выбрался наконец за ворота, посмотрел
направо, посмотрел налево и успокоенно двинулся быстрым шагом по своим
неотложным делам. Спускаясь по лестнице, Роман тихо смеялся.
Вести такого - милое дело. Наперед знаешь, где клиент будет
проверяться. Тем более, что уже догадался, куда его несет. Несло Горохова
на Пресню к Генке Иванюку, однодельцу. Все, как по расписанию. На улице
1905 года Стручок исчез в подъезде дома номер шестнадцать. Выбрав местечко
поудобнее - за частым забором, - Казарян стал ждать. Минут через десять
выскочил Горохов, суетливо и откровенно проверившись, побежал домой,
допивать водку и песни петь.
Роман, прождав положенный контрольный час, тоже побежал домой, на
Петровку.
Перво-наперво заглянул к начальству. Смирнова не было, и он
отправился на свое рабочее место. Ларионов поднял голову от бумаг, с
трудом понял, что пришел Казарян, и, ни слова не сказав, продолжил свое
увлекательное занятие: чтение бумажек.

Хевра брала ствол, брала грязно, подло и неумело. Постового
милиционера ударили ножом сзади. Он, теряя сознание, успел вытащить
пистолет и выстрелить, достав в плечо одного из бандитов. Они в ярости и
страхе топтали его ногами, добивая. Потом побежали. Бежали в открытую,
глупо и непрофессионально. Через три минуты милиция знала о происшедшем,
через пятнадцать район был оцеплен, а через сорок Смирнов обложил
кособокую с кривыми окнами избушку в Новогирееве.
Александр выбрал булыжник поприкладистее и, остерегаясь, запустил им
в окно. Раздался звон разбитого стекла. Теперь они его могли слышать.
Подойдя с непростреливаемой стороны поближе, он громко и отчетливо
произнес:
- В связи с чрезвычайными обстоятельствами мне даны неограниченные
полномочия. Я имею право не брать вас живьем. Со мной рядом товарищи и
друзья убитого вами милиционера. Уйти отсюда вы сможете только двумя
способами: в наручниках или в катафалке. Предлагаю сдаться. Предлагаю в
первый и последний раз!
- Гад! Падло! Пес рваный! - завыли, завизжали, закричали в избушке. И
дважды выстрелили. Из двух стволов. Эти не сдадутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69