- Вот и ладушки. А теперь - по порядку, и не торопись, с
подробностями.
Не впервой. Дуся рассказывала, как под протокол.
- Часов в двенадцать явился. Тихий такой, спокойный. Постоял в
дверях, осмотрелся - и ко мне. "Дусенька, - говорит, - край. Срочно к
сестре ехать надо, а, как на грех, ни копейки. Возьми у меня кольцо,
последнюю память о матери. Слезами обливаюсь, но продаю". Столковались на
двух сотнях. Я ему сто пятьдесят налила и кружку пива. Отошел он к
столику, за которым Кащей стоял, выпил свои сто пятьдесят, поговорили они
с Кащеем и ушли. Все.
- Чемодан при нем был? - задал первый вопрос Александр.
- Явился-то без чемодана. А потом, когда они вышли, я в окно глянула.
Вижу: с чемоданом идет. Значит, в тамбуре его оставлял.
- Кащей - это Серафим Прохоров?
- Он самый, Санечка.
- Совсем, что ли, спился?
- Пьет, сильно пьет.
- А живет все там же, на Красноармейской?
- Там же, там же. Напротив ильюшинской шарашки.
Хоть и тихо говорила Дуся, но при словах "ильюшинская шарашка"
инженеры быстро подняли головы от кружек и опасливо осмотрелись.
- Наказала ты себя на двести рублей, - сказал Александр, взял со
стойки кольцо и осторожно спрятал его во внутренний карман. - Тронулись,
Рома.
...На углу Красноармейской возвышалось монументальное здание клуба
летчиков - бывший ресторан сомнительной репутации "Эльдорадо". Напротив
соперничало с ним шиком конструктивистское чудо - жилой дом работников
авиации, в первом этаже которого находился гастроном. Заглянули туда. В
винном отделе Смирнов спросил:
- Кащей сегодня водку брал?
- А когда он ее не берет? - вопросом на вопрос ответила ленивая
продавщица.
- Сколько бутылок взял?
- А кто ты такой, чтобы тебе отвечать? - не могла перейти на ответы
женщина.
Вопросами отделывалась. Александр развернул удостоверение, показал.
Продавщица с удовлетворением усмехнулась:
- Достукался, значит. Три поллитры он взял. И не сучка, а
"Московской".
- Гуляет, выходит. Ну, будь здорова, тетка! - пожелал ей Александр и
двинулся к выходу. Примолкнувший Казарян уважительно двинулся за ним.

Во дворе кащеевского дома женщина рубила дрова.
- Серафим дома? - спросил Смирнов.
Женщина разогнулась, воткнула топор в колоду, заправила под платок
высыпавшиеся из-под него волосы и ответила недобро:
- Где ж ему быть? Если не в пивной, то дома.
- Как к нему пройти?
- По лестнице на второй этаж. Вторая комната направо.
Казарян переложил пистолет в карман.
- Что ж, правильно, - кивнул Смирнов, но свой оставил под мышкой. -
Начнем, помолясь.
Казарян резким ударом ноги открыл дверь и влетел в комнату. Следом за
ним в помещение вошел Смирнов и прикрыл за собой дверь.
За столом сидели двое, распивали. Но сейчас отвлеклись от хорошего
занятия: смотрели на вошедших.
- Оружие на пол! - приказал Смирнов.
Кащей молчал, улыбался длинной застывшей улыбкой.
Второй ответил спокойно:
- Оружия никогда не ношу. Мне отягчающих не надо.
- Пощупай его, Казарян.
- Встать! - велел Казарян, и неизвестный гражданин послушно поднялся.
Под мышками, под ремнем спереди и сзади, по карманам, в промежности, по
голенищам скоро и умело проверил Роман и доложил, что не врет неизвестный.
Пусто.
Смирнов демонстративно, так, чтобы все видели, переложил пистолет,
ногой придвинул к двери табуретку, сел на нее, не вынимая руки из кармана,
распорядился:
- Иди позвони, Рома! Чтобы сразу подавали.
Роман вмиг ссыпался по лестнице. Не снимая с лица улыбки, Кащей
сказал:
- А я тебя помню, Александр.
- Я тебя тоже, Серафим Николаевич.
- Выходит, вора из тебя не получилось, и ты решил в цветные
перекраситься.
- Выходит так, Кащей.
Разговор иссяк. Маялись в ожидании. Первым не выдержал неизвестный
гражданин:
- За что тормознул, начальник?
- За кражу квартиры на Скаковой.
- Ошибка вышла, начальник. Не был я там и знать ничего не знаю.
- Зато я знаю.
- Вещички-то нашел, начальник?
- Не искал пока.
- Вещичек нет, и кражи нет, начальник.
- А мне много не надо, по малости обойдусь. Одного колечка от Дуськи
хватит.
Теперь все замолчали окончательно. Бывал в таких норах Смирнов, и
часто бывал. Нищета закоренелого пьянства: неубранная кровать, грязное
тряпье вместо постельного белья, взлохмаченное, как в бурю; подобранная на
помойке мебель: разномастные табуретки, кухонная тумбочка с сортирным
деревянным запором вместо стола. Господи, а запах! Пахло прокисшим
алкоголем, нечистым потом, перебродившей помойкой.
Зашумела под окном машина: Казарян загонял ее прямо во двор.
- Пойдемте, граждане, - буднично сказал Александр.
- А я-то зачем? - спросил Кащей.
- Для порядка, - ответил Александр, и все трое спустились по
лестнице.
Кащей и гражданин привычно направились к распахнутым дверцам
"воронка".
- Не торопитесь, граждане, чистым, свежим воздухом подышим, - сказал
Александр и оглядел двор. - В кащеевский сарай вы его не поставили, не
дураки, в чужие - опасно, под замками они, да и заметить могут, за
поленницами, ясное дело, не спрячешь. Вот что, Рома. Переверни-ка собачью
будку.
Казарян поднатужился и перевернул конуру. Конура встала на бок и
обнаружила старый фибровый чемодан.

Смирнов поднялся к себе в кабинет. За ним как привязанный плелся
Казарян.
- У тебя что, дел нет? - спросил Александр, усаживаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69