Сейчас там вон как шуруют. А я
начинал, понимаешь, я начинал! И в награду заработал пулю в колено и
отставку.
- Кто это помнит, Саня?
Смирнов вернулся к столу, разлил по рюмкам, поднял свою:
- За прошедшую нашу жизнь, Алик. - И выпил. А Алик не выпил и сказал:
- Даю бесплатные советы. Во-первых, сними орденскую планку, чтобы о
прошлом не жалеть. Во-вторых, пиджачок и брючки, в которых приехал,
никогда не надевай. А в-третьих... Пойдем-ка...
Алик опять вывел Смирнова на балкон и спросил:
- Что видишь?
- Перестройку, - мрачно догадался Смирнов.
Внизу был милый скверик, и за сквериком выстроились двухэтажные, с
заколоченными дверями и окнами дома, терпеливо ждавшие капитального
ремонта.
- Ответ неправильный, - голосом экзаменационной машины оценил Алик. -
А все потому, что смотришь не туда. Смотреть надо не туда, где еще
собираются перестраиваться, а туда, где уже перестроились. Смотри вон
туда!
И Алик жестом фальконетовского Петра указал левее, где в угловом
домике поселилось кооперативное кафе. Домик тот был весело выкрашен, чисто
вымыт, затейливо наряжен занавесками, тентом и вывеской, на которой
славянской вязью, белым по голубому было написано: "Привал странников".
- Каких еще странников? - поинтересовался Смирнов.
- Все мы странники в этом мире, - пояснил смысл названия предприятия
общественного питания Алик и продолжал: - А ты что - хуже? Представляешь,
вывеска: "Частное сыскное бюро полковника МУРа в отставке А. Смирнова
"Всевидящий глаз". Или лучше: "Всевидящее око". А, полковник в отставке?
- Дурак ты, Алька, - решил Смирнов и рассмеялся. Направились было на
кухню - продолжать, но залихватский, оглушающе пронзительный бандитский
свист с фиоритурами снизу остановил их. Глянули через балконное перильце
вниз.
Облокотившись о серо-белые "Жигули"-восьмерку, стоял оранжево-голубой
волосатый плейбой Роман Казарян и смотрел вверх.
- Что свистишь? - приструнил его Алик и пригласил: - Поднимайся.
- Чего я у тебя не видел? А тут заведение, в котором я никогда не
был. Спускайтесь, обновим "Привал странников".
- Там не подают, - сказал Смирнов.
- А вы наше с собой прихватите. Надеюсь, наше-то у вас есть?
- Ты за рулем, - напомнил благоразумный Смирнов.
- Разоримся, - заметил Алик.
- Не твоя забота. Я сегодня богатый. - Казарян приложил руку к сердцу
и к карману, где хранил богатство.
- Обожди малость, штаны надену, - сдался наконец Алик.

Смирнов, Казарян и Алик (в штанах) вошли в кооперативное кафе "Привал
странников". С улыбкой на устах их встречал усатый здоровенный официант.
- Добро пожаловать! - возликовал он.
- Я тебя знаю, - сказал ему Казарян. - Ты бармен из "Космоса". Здесь
что, выгоднее?
- А я - здесь и там, - охотно объяснил официант. - Там день отдежурю
и на два - сюда.
- Значит, выгодно и здесь, и там, - понял Казарян и приказал: -
Устраивай-ка нас.
- Прошу.
Он просил их в зал. Они туда и последовали. Старинной обнаженной
кладки кирпичные стены, пол из тяжелых мореных досок, двумя сводами синий
с золотыми звездами потолок.
- Красиво как! - оценил интерьер Смирнов, усаживаясь за деревянный
стол (в тон полу). - Вот что значит старина!
Казарян, который уже уселся, потыкал пальцем в стену. Кирпич
прогибался под пальцем.
- Старина эта хлорвиниловая. Производство отдела
декоративно-технических сооружений киностудии "Мосфильм". А ничего,
смотрится!
- И все остальное - такая же липа? - спросил Алик.
- Зачем же? По полу - ходить, за столом - сидеть, на эстраде - петь.
Надо полагать, все из настоящих досок. Так, работник сферы обслуживания? -
потребовал подтверждения Казарян.
- Однозначно, - согласился официант и напомнил: - Жду ваших
распоряжений.
- Забыл я, как звать-то тебя, - капризно заявил Казарян.
- Денис.
- Что предложишь нам, Денис?
- Осетрина-фри, свежайшая телятина, жульены грибные, из вырезки, с
ветчиной...
- Мило. Тащи все.
- Не съедим, Рома, - испугался Смирнов.
- Не съедим, так слопаем, - решил Казарян. - Тащи.
Алик поставил на стол две бутылки из-под минеральной воды, в которые
он предусмотрительно перелил коньяк, и объяснил официанту:
- Мы своей водички с собой принесли, так что рюмочки бы не помешали.
- Будет сделано, - заверил официант и, ничего не записав, удалился.
Казарян посмотрел на эстраду, где сиротливо стояло несовременное пианино,
и сказал:
- Сыграть вам, что ли, по старой памяти? - и негромко начал отчаянную
из Высоцкого:
Где мои семнадцать лет?
На Большом Каретном!
Где мой черный пистолет?
На Большом Каретном!
Допел всю песню, спрыгнул с эстрады, уселся за стол, обеими руками
растер лицо.
- Жалеешь, что из МУРа в кино переметнулся? - спросил Смирнов.
- Нет, - ответил Казарян. - Глядя на тебя - нет.
- Зачем ты меня так, Рома? - тихо укорил Смирнов.
- А ты меня зачем так?
- Выпьем, пацаны, - предложил Алик и разлил из черной бутылки по
сверкающим рюмкам, которые неизвестно как появились на столе. Выпили, и
расхотелось цепляться друг к другу. Захотелось доброе говорить.
- Я твою последнюю картину видел, - сказал Смирнов Роману. - Мне
понравилось.
- Это не последняя, Саня, - ответил Казарян. - Последняя выйдет на
экраны осенью.
- Я ее видел в Доме кино. Тоже хорошая, - высказался про последнюю
Алик.
- Спасибо, - поблагодарил Казарян, разлил по рюмкам и начал тост:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57