- Слушаю вас, Борис Евсеевич.
- Ставишь комбинацию: город-герой - два-ноль, хозяева, Питер - ничья, один-один, южане проигрывают один-два. - Борис протянул Джону не несколько купюр, целую пачку банкнот.
Когда со ставками покончили, устроились у телевизора, транслировавшего московский матч. Джон принес от стойки стаканы, из которых пили только трое, потому что четвертого, Кузьминского, этот принцип не устраивал. Он сидел у стойки и с высокого стульчика кидал орлиный взор на далекий экран, периодически заказывая и выпивая очередную порцию.
Константин курил одну за другой. Четыре сигареты за первый тайм. К перерыву было два-ноль. Вроде все шло по плану. Пошла реклама: первый тайм закончился. Константин загасил четвертый окурок в пепельнице и смущенно рассмеялся.
- Забирает, когда за результатом свои, кровные? - догадался о его переживаниях Борис Евсеевич.
- Забирает, - признался Константин. - Вроде бы и простился, на всякий случай, с двумя сотнями, сам себя успокоил, что не беда, если и пропадут, а все равно колотит.
- Не денег хочется, Константин. Удачи, которую вы, веря только себе, наперед оплатили. Удачи, которую вы, и никто кроме вас, вычислили, удачи, которая позволит вам самоутвердиться, - изрек Борис Евсеевич и в той же поучительной интонации считал с бегущей строки: - Два-ноль. Первый результат с Волги - мой.
Подошел Кузьминский, уже основательно потеплевший, положил сзади ладони на плечи Константина и доложил:
- У меня очко ходит, братцы.
- Уж не от выпитого ли? - ядовито заметил Гриша, обиженный тем, что всеми забыт.
- А ты поставь и узнаешь, отчего очко ходит, - миролюбиво посоветовал Кузьминский.
- Я на наших не ставлю. Я Испанию играю, - гордо заявил Абрамов.
- Тогда пора, Гриша, - предостерег его от возможных случайностей Борис Евсеевич. - Минут через двадцать тассовки пойдут и касса закроется.
Гриша поднялся без слов и, с достоинством ощущая по провожавшим его взглядам свою знаменитость, прошествовал к кассам.
- Хорош! - вздохнув, отметил Кузьминский и укорил Константина: План-то не выполнили твои.
- В самом начале второго тайма забьют третий, - успокоил его Константин.
Но в начале второго тайма все случилось с точностью до наоборот: полузащитник аутсайдера, не видя продолжения атаки, оставшись на мгновения свободным, отчаянно пробил по голу. Мяч слегка свалился у него с ноги и полетел по немыслимой дуге. Вышедший вперед метра на три вратарь увидел недосягаемый мяч уже в сетке. В верхнем углу ворот.
- Что это такое? - капризно расстроился Кузьминский, не успевший отбыть к стойке.
- Сейчас отыграются. - Константин опять закурил.
Тут и Кузьминский не смог выдержать характер. Обхватив ладонями четыре стакана, он трусцой примчался от стойки к столу.
"Уж был денек! Сквозь дым летучий..." И так далее. Наши, как французы, двигались тучей, но ихние бились, как львы... Время летело с катастрофической быстротой. Зал стонал, Константин курил, Кузьминский пил.
На восемьдесят второй минуте продавили-таки третий.
- Есть еще время! Еще есть! Поспокойнее, в игру, не просто закидывайте! - умолял своих подопечных Константин. А Кузьминский лишь мычал:
- Ну! Ну! Ну! - и так невнятно, что не понять, "ну" ли это или "му".
Борис Евсеевич не смотрел в телевизор. Он с симпатией следил за завороженными экраном Константином и Виктором. Из прокуренного воздуха около них вдруг возник бывший футбольный администратор, а ныне деятель шоу-бизнеса Борис Матвеевич Гуткин. Упершись обеими руками в спинку кресла, на котором сидел Константин, он, интимно склоняясь, сказал в раскрасневшееся ухо бывшего футболиста:
- Ишь, как ребята стараются! Ты им счет заказал, Лара?
- Осторожнее, тезка, - предупредил Гуткина Борис Евсеевич, хорошо чувствовавший накалившиеся страсти гостей, но было поздно. Кузьминский взревел, как бык, и, вырвавшись из кресла, схватил шоумена за грудки.
- Ты что сказал, паскуда?
- Руки! - высокомерно через задравшийся галстук потребовал Борис Матвеевич.
Тут-то руки Кузьминского и пошли в ход. Левая отодвинула известного продюсера на удобное расстояние, а правая, взлетев чуть снизу и сбоку, кулаком вре залась в челюсть. Гуткин, пролетев метра три, рухнул на соседний столик. Обладавшие хорошей реакцией, соседи успели подхватить свои стаканы, так что особого звона не было.
Борис Матвеевич очнулся лишь тогда, когда Кузьминский второй раз схватил его за грудки и поднял для броска. Взлетев на мгновение от пола, Гуткин заорал:
- Сема! Бен!
Сема и Бен, его рослые телохранители, уже бежали к ним по проходу выручать босса. Заметив их, Кузьминский переменил направление броска и метнул обмякшее тело бизнесмена в ноги бежавшим навстречу охранникам, и трое рухнули на пол.
Кузьминский в восторге, засунув два пальца в рот, издал пронзительный и победительный свист. Но до победы было далеко: Сема с Беном мгновенно вскочили и ринулись на него. Сцепившись трое, сами того не замечая, топтали лежавшего под их ногами Бориса Матвеевича. Он завизжал по-поросячьи и на четвереньках побежал с поля битвы. Худо стало и Кузьминскому, и он, прикрыв кулаками голову, а локтями живот, ушел в глухую защиту. Молодые, полные сил охранники колотили в него, как в мешок.
- Джон, помоги, - приказал Борис Евсеевич, не поворачивая головы.
- Кому? - равнодушно уточнил стоявший сзади него Джон.
- Нашему гостю, естественно!
И Джон вступил в бой. Вот теперь пошло всерьез. Джон, с ходу врезав первому попавшемуся под его кувалду (то ли Семе, то ли Бену - не разобрать), отправил его в доброкачественный нокдаун, тем самым дав передохнуть Кузьминскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128