Подробности соглашения не передавались.
Я выключил радио. Я желал доктору Моису Шуто провалиться ко всем
чертям. Воздух за окном синел. Стиснутый домами полз двухъярусный поток
желтых, прозрачных такси. По тротуару торопились, редкие пешеходы.
Мне нечем было заняться. Я принял душ и лег спать. Белобрысый
охранник сел на стул около кровати. Надолго. Бросил в рот еще леденец.
Проснулся я от грохота. Уже рассвело. Прямые лучи пересекали комнату.
На полу блестело множество осколков. Оба моих стража с пистолетами в руках
стояли у окна. Оно было разбито и в раме его застряло тяжелое длинное
копье.
Давя стекло ногами, я подошел к окну. Охранники оглянулись. Было
такое ощущение, что сейчас они заговорят. Но старший лишь мотнул мятым
лицом, и белобрысый исчез. Я выглянул. По улице удалялся конский топот. Из
домов выбегали люди. Собралась изрядная толпа. Белобрысый влез в самую
середину, расспрашивал.
Я втащил копье в комнату. Оно было настоящее, деревянное, с
треугольным металлическим наконечником, к шейке его был привязан пук
разноцветных лент. Где они его взяли? Разве что в музее.
- Ала-а!.. - раздался слитный, многоголосый крик.
Из-за поворота вылетел с десяток всадников. Нагибаясь к гривам,
понеслись вдоль улицы. Каждый держал несколько пылающих факелов: швыряли
их в окна - звон стекла и гудящее пламя вырывалось наружу.
Толпа на мостовой секунду стояла в оцепенении. Вдруг все закричали.
- Ала-а!... - вопили всадники.
Люди полезли в парадные, вышибали рамы первого этажа. Улица мгновенно
опустела. Белобрысый остался - один посередине мостовой. Всадники
приближались. Он помахал передним пистолетом. Кажется, выстрелил. Передний
конник в шляпе с красным пером коротко гикнул и проскакал мимо -
белобрысый лежал навзничь, из груди его торчало древко.
Я не помню, как очутился внизу. Второй охранник кубарем скатился
вслед за мной. Всадники исчезли. Большинство домов пылало. Валил жирный
дым. Улица заполнялась людьми. Женщины выбегали, прижимая детей к груди.
Мужчины торопливо выбрасывали вещи, какие-то медные котлы, сундуки, обитые
железом. Полетели перья из треснувших перин.
Первым делом я занялся белобрысым. Он лежал, вцепившись в древко
посиневшими пальцами. Копье глубоко ушло в грудь. Руки у него были еще
теплые, а лицо в грязных пятнах - неподвижное.
Требовались срочные меры. Я схватил за рукав второго охранника. Он в
это время взваливал на спину здоровенный холщовый мешок.
- Есть аптечка? Позвоните в "скорую" - из любой квартиры!
- Пусти! Пусти! - с неожиданной злобой закричал охранник. Лицо его
перекосилось. Он замотался всем телом: - Пусти, тебе говорят!
- Ваш коллега умер, - как можно внятнее произнес я. - Вызовите
"скорую", я пока восстановлю сердце.
- Да пусти же, так тебя и так! - охранник рванулся.
Тонкая материя легко разошлась. Он по инерции сделал шаг назад, упал.
Мешок лопнул. Полилось белое пшеничное зерно. Охранник охнул и стал
торопливо собирать его пригоршнями, плача от злости.
- Здесь есть врачи? - громко спросил я.
Два-три бледных, испуганных лица обернулись ко мне на мгновение. Все
что-то делали: тащили, увязывали, складывали. Воздух гудел от раздраженных
голосов. Плакали дети. Я заметил, что одежда на людях какая-то странная -
матерчатые, грубые куртки, полосатые широкие панталоны, кожаные сапоги,
туфли с металлическими пряжками.
Улица вместо силиконового асфальта была вымощена булыжником, кривые
дома из неоштукатуренного камня тесно лепились друг к другу, а в раскисших
канавах текла зеленая, омерзительная вода. Оттуда доносился невыносимый
смрад.
Это был средневековый город.
Худощавый человек во вполне современном костюме протолкался ко мне,
показал плоскую, металлическую коробочку, пристегнутую к запястью.
- Вы звали на помощь? Я врач. Что случилось? - Тут же присел над
мертвым, потрогал веки. - Держите! - упершись в грудь, сильно дернул
копье. Обильно пошла кровь. Он достал из коробочки безыгольный инъектор,
залил рану пенистой жидкостью. Она быстро уплотнилась, порозовела. Затем
он сделал еще одну инъекцию - рядом.
Ноздри белобрысого дрогнули.
- Все, - сказал человек, выпрямляясь. - Все, что могу: глубокий сон.
Остальное в клинике. Черт! Какая сейчас клиника! - Повернул ко мне нервное
лицо. - Наконец-то вижу хоть одного нормального. Вы можете сказать, что
произошло? Все словно с ума посходили. Маскарад какой-то. Или это -
временной сдвиг, и мы перенесены куда-нибудь в четырнадцатый век?
Он постучал по стеклу медицинского браслета:
- Вот - ни одна больница не отвечает.
Я хотел ему объяснить - не вышло. Высокий женский голос испуганно
сказал:
- Ах! - и все умолкло. В гнилом воздухе повисла тишина. И в этой
тишине, перекатывая цокот копыт по булыжнику, метрах в двухстах от нас на
перекресток выехал конный отряд. Всадники были в сверкающих на солнце
латах, с опущенными забралами. Железные доспехи покрывали грудь и головы
коней. Предводитель их с пышным черным султаном на шлеме поднял руку в
металлической перчатке. Остановились. Осмотрели. Охранник, собиравший
зерно, разогнулся, пшеница посыпалась у него с ладоней.
- Господи, спаси и помилуй! - отчетливо, на всю улицу сказал кто-то.
Предводитель махнул рукой - вперед. Всадники вразнобой опустили
тяжелые копья - ниже удил, и затрусили к нам, убыстряя ход.
- Безобразие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34