- Из этих, - подтвердил я, жалея, что мы здесь не одни. Я бы с ним
поговорил.
- Ладно, - после раздумья сказал мужчина. - Запомним. Еще придет
время. Передавим всех. Никого на развод не оставим. - Толкнул соседа. - А
ну пусти! - И уполз в толпу.
Было жарко. Солнце перевалило через зенит. Пахло потом и горячими
телами. Какой-то женщине стало плохо. Она закатила глаза.
- Расступись, расступись! - донеслись повелительные голоса.
Черепашьим шагом, облепленный стоящими на подножках военными, проехал
санитарный автобус с низкой посадкой. На крыше его в мундире с
лейтенантскими погонами сидела Элга - курила и стряхивала пепел на головы.
Я не прятался, вряд ли она могла различить нас в толпе. За автобусом,
поблескивая металлическими эмблемами на зеленых рубашках, плотно
окруженные солдатами, шли "саламандры" - руки на затылке. Я узнал Краба,
сумрачного, перевязанного. Он усмехался.
- А если я сейчас закричу? - сказал профессор.
Я пожал плечами. Что он - в самом деле ненормальный, чтобы кричать.
Военная контрразведка - это ему не "саламандры" с их дилетантскими
штучками. Военные выпотрошат его в два счета, выжмут из него слово власти,
а потом ликвидируют.
- Если бы знать, что установка даст такую интенсивность, - тоскливо
сказал профессор. - Я же как снял ограничитель, так больше ничего не
помню.
- То есть. Спектакли - это побочный эффект кодирования? - пытался
угадать я.
- Нет, - неохотно ответил он. - Это и есть кодирование. Первая
ступень - без фиксации программы.
- Разве так бывает?
- Бывает.
- А зачем нужна сублимация сознания?
- Боже мой, вы же все равно не поймете, - раздражился профессор.
- Кто еще знал о наркотическом эффекте Спектаклей?
- Все знали.
- И директор? И режиссер?
- Да. Я же говорю: все.
Вот так, подумал я. Все знали и молчали. Страшная вещь - честолюбие,
лишенное морали. Я решил, что позволят мне или нет, но я займусь
Спектаклями сразу после фантомов. Если, конечно, останусь жив.
Последнее было весьма сомнительно. Силы безопасности слишком быстро
перекрыли район. При проверке меня, безусловно, опознают. Так же, как и
профессора. У нас нет ни малейших шансов. Пробиться назад сквозь тысячное
скопление людей невозможно. И наверняка там тоже ждут.
Проще было сдаться. Я не понимал, чего я тяну. Шаг за шагом мы
приближались к оцеплению. Улицу перегораживали два бронетранспортера. На
каждом был смонтирован стационарный генетический детектор. Между ними
сочился узкий ручеек людей. Вот один из бронетранспортеров отъехал,
освобождая дорогу санитарному автобусу. Я видел лица солдат - усталые,
хмуро-напряженные. За оцеплением в пустом пространстве, как журавль,
выхаживал длинноногий офицер в синей форме. Вспыхивали желтые молнии на
плечах. Какая-то женщина, одетая, несмотря на жару, в норковую шубу, ловко
поймала его за рукав:
- Господин капитан, у меня муж в территориальных войсках. Полковник
Галеркамп.
- Ничего не могу поделать, сударыня, - вежливо ответил капитан.
- Но у меня сегодня гости! Доктор Раббе, действительный советник
Пори...
Она возводила частокол из имен.
- Весьма сожалею, сударыня. Таков приказ.
Капитан пытался освободиться от назойливых пальцев. Он совершил
ошибку, вступив в объяснения, чего бы никогда не допустил полицейский
офицер, обученный тактике действий на улице. Толпа почувствовала слабину.
Вскипели возбужденные голоса:
- Господин офицер! Да что же это такое? Мы уже четыре часа стоим!
- Мне нужно немедленно пройти, немедленно!
- Приказ, сударь.
- А я не желаю подчиняться вашим приказам!
- Господин капитан, я член муниципального совета!
- Это издевательство, я на ногах не стою!
- Хорошие вещи позволяет себе полиция!
- А это не полиция.
- Тем более!
- В порядке очереди, господа! Прошу соблюдать спокойствие!
- У меня нет документов. Какие могут быть документы, когда черт знает
что происходит!
Капитан попятился. К нему, придерживая дубинку, заторопился
полицейский офицер в черном мундире. Было уже поздно. Цепь солдат
выгнулась, подрожала секунду, как тугая струна, и лопнула, прорванная
человеческой волной. Полицейский офицер благоразумно отскочил. Левый
бронетранспортер попытался закрыть проход, заурчал мотор. Его тут же
облепили сотни людей. Покатые бока в грязных маскировочных разводах
качнулись раз, другой - под общее ликование бронетранспортер перевернулся
на бок, еще вращая колесами. Из него на корточках выбирались солдаты.
- Назад! Назад! - тонким голосом закричал капитан, потрясая
пистолетом.
Он, видимо, привык к беспрекословному подчинению в казармах и не
обратил внимания, что полицейские сразу же побежали, даже не пробуя никого
остановить. Пистолет мелькнул над головами, хлопнул выстрел и фигуру в
синем смяли. Пробегая мимо, я увидел неподвижное тело на сером асфальте.
Вырвавшись, волна потекла медленнее: будто не верили тому, что
сделали - разговаривали нарочито громко.
- Я как выбежал на улицу в пять утра, так больше и не был дома. Может
быть, мои сейчас стоят где-нибудь там. Или - кто знает... Я такое видел...
- Бью, бью его о ступеньку, он уже хрипеть начал, а потом гляжу -
господи, это же мой сосед с верхнего этажа, я ж его знаю, мы же с ним в
прошлое воскресенье надрались в "Ласточке". А у него весь затылок разбит,
кровь течет - думаю: господи, что же это я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34