Потому, вероятно, и был он сегодня удручающе немногословен. Лишь
когда мы свернули с горячей, придавленной к дну, оловянной Невы и
подъехали к пандусу, опоясывающему библиотеку, он, внезапно затормозив и
привалившись всем телом к рулю, сказал:
- Ты интересовался, кто же вас продает - так вот я выяснил.
Понимаешь, я выяснил, кто вас действительно продает. Продает вас не
кто-нибудь, а Леля Морошина. Да, красивая Леля, имейте это в виду. Я к
тому говорю, что вы слишком ей доверяете...
Я уже вылезал из машины, но - так и сел. Потому что известие было
воистину ошеломляющее.
Я, по-моему, даже не осознал его до конца.
- Леля?.. Леля Морошина?!.. Ни за что не поверю!..
Тогда Куриц, по-прежнему привалившись к рулю и по-прежнему глядя на
серо-коричневый пыльный булыжник, по-собачьи вздохнул и спросил, не
поворачивая головы:
- Слушай, Волков, я когда-нибудь - тебя обманывал?..
По фамилии он называл меня только, если был необычайно зол.
- Нет, - ответил я, чувствуя, как обрывается сердце.
- А ты помнишь какой-нибудь случай, чтоб я - поторопился
с_к_а_з_а_т_ь_? Чтобы я ошибался, чтоб дал тебе неверные сведения?
Он был прав. Мне нечего было ему возразить. Я спросил его только:
- Откуда тебе известно?
Но глядящий в пространство, насупленный Куриц лишь дернул небритой
щекой:
- Ты же знаешь, что я не засвечиваю своих источников. - И добавил -
опять, по-собачьи протяжно - зевнув. - Собственно говоря, кому это теперь
интересно?
Он был прав, вероятно, четыре тысячи раз. Но тогда я еще, к
сожалению, не подозревал об этом. Я смотрел, как он разворачивается,
махнув мне рукой - наскочив на поребрик, а потом едва не задев выступающий
угол ограды. Громко стрельнула дымом отвислая выхлопная труба, запыленный
"Москвич" подмигнул тормозными огнями и, опасно подрезав вдруг тронувшийся
с остановки трамвай, серой жужелицей пронесся куда-то в сторону Невского.
В непротертом овальном окне его я заметил пригнувшийся силуэт. Леня Куриц
опаздывал на встречу с профессором. К сожалению, я тогда не знал, что они
знакомы между собой. Впрочем, если б я даже и знал, все равно это вряд ли
что-нибудь бы изменило. Поздно было вставать против мрака, который
надвигался на нас. Мы тогда были очень растеряны и сбиты с толку. И,
наверное, уже был упущен последний момент. Зверь проснулся, и темная кровь
его - запылала. Сетка трещин уже появилась на площадях. Проступила трава,
и начались перебои со связью. Электричество отключалось практически каждую
ночь. Но тогда я не мог еще увязать это все в единое целое. Каждый факт мы
рассматривали тогда - просто как факт. А к тому же сейчас мои мысли
занимала Леля Морошина. Неужели она в самом деле тихонечко нас продает?
Вот откуда у генерала Харлампиева такая уверенность. Вот откуда такая
уверенность у генерала Сечко. Ведь на прошлой неделе они просто требовали
ввести чрезвычайное положение. И при этом ссылались на сведения, которые
не могли к ним попасть.
Я поднялся по низким широким ступенькам библиотеки. В мутных стеклах
ее отражалась гнетущая духота. Тушка мертвого воробья распласталась под
вазой, высеченной из гранита. Я подумал, что вижу упавшую птицу не в
первый раз. Вообще непонятное что-то творится с обыкновенными воробьями.
Словно сердце у них неожиданно разрывается на лету. Я подумал, что, может
быть, стоит заняться еще и птицами. Все же - странный, загадочный,
необъяснимый факт. Только кто ими будет серьезно и обстоятельно
заниматься? Если рук не хватает и на обычную толкотню.
Духота, однако, была чудовищная. Даже стены из красного камня ничуть
не смягчали ее. Я прошел через гулкие темные мрачно-пустынные залы.
Одиноко белели стеклянные колпаки на столах. Кто сейчас ходит в библиотеки
- никто не ходит. Молодой, очень бледный, до прозелени, человек - в
сюртучке, ощутимо спирающем его узкие плечи, оторвавшись весьма недовольно
от разложенных книг, проглядел мой заказ и неприятно поморщился:
- Полагаю, что таких реквизитов в наличии нет...
- Полагаю, что - есть, - ответил я очень высокомерно.
Я уже научился, как надо вести себя с этими молодыми людьми. Да и он,
наконец, разглядел на заказе шифр нашей Комиссии. И поэтому выгнул
бесцветные брови:
- Один секунд...
И - исчез, только лампа горела над ветхими книгами. Я небрежно, как
будто от скуки, придвинул одну из них. "О земных и воздушных иллюзиях" -
значилось на обложке. Кожа. Розы тиснения. Восемнадцатый век.
Вот ведь как! Интересные книги они здесь читают. Я ведь именно это
издание включил в свой заказ. Но вчера мне ответили, что - временно не
выдается. Дескать - срок, реставрация, нет на хранении, и - вообще.
Я забарабанил пальцами по деревянной стойке. Мне ужасно не нравилось
то, что происходило в последние дни. Разумеется, это могло быть
естественным совпадением. И, однако ж, таких совпадений я не любил.
Что-то много у нас получается - якобы совпадений.
Между тем за огромными окнами библиотеки сгустился мрак. Абсолютный,
непроницаемый - будто ночью. И его вдруг прорезал трепещущий медленный
свет. Грозовая лиловость заполнила все помещение. Жутко прыгнули тени - от
стульев, витрин и шкафов. И квадратные стекла, прогнувшись, задребезжали -
вероятно, своей толщиной поглотив раскатившийся гром. Будто сыпали доски,
но где-то - в большом отдалении. Мелкий всхлип вдруг донесся из-за
стеллажей. И жестокий сквозняк пролистнул, подминая, страницы - вздернув в
воздух закладку и вышвырнув ее в коридор.
1 2 3 4 5 6 7