Теперь он лечил от хамства нашего большого друга
Витьку Корнеева, но пока безуспешно.
- Как мы все это потащим? - сказал я, со страхом озирая шкафы.
Однако Эдик успокоил меня. Оказывается, у него уже был почти готов
портативный вариант, менее мощный, но достаточный, как Эдик надеялся, для
наших целей. "Там я его допаяю и отлажу", - сказал он, пряча в карман
плоскую металлическую коробочку.
Когда мы вновь вернулись на лестничную площадку, Модест Матвеевич
заканчивал свою речь.
- ...это мы тоже прекратим, - утверждал он несколько осипшим голосом,
- потому что, во-первых, лифт бережет наше здоровье. Это первое. И бережет
рабочее время. Лифт денег стоит, и курить в нем мы категорически не
позволим... Кто здесь добровольцы? - спросил он, неожиданно поворачиваясь
к толпе.
Несколько голосов тотчас откликнулись, но Модест Матвеевич эти
кандидатуры отвел. "Молоды еще в лифтах ездить, - объявил он, - это вам не
спектроскоп". Мы с Эдиком молча протиснулись в первый ряд.
- Нам на семьдесят шестой, - негромко сказал Эдик.
Воцарилась почтительная тишина. Модест Матвеевич с огромным сомнением
оглядел нас с ног до головы.
- Жидковаты, - пробормотал он раздумчиво, - зеленоваты еще... Курите?
- спросил он.
- Нет, - ответил Эдик.
- Изредка, - сказал я.
Из толпы на Модеста Матвеевича набежал домовой Тихон и что-то
прошептал ему на ухо. Модест Матвеевич поджал губы и надулся.
- Это мы еще проверим, - сказал он недовольно и добыл из кармана свою
записную книжку. - За каким делом вы отправляетесь, Амперян? - спросил он
недовольно.
- За Говорящим Клопом, - ответил Эдик.
- А вы, Привалов?
- За Черным Ящиком.
- Хм... - Модест Матвеевич полистал книжку, - Верно... Имеются...
Та-ак... Колония Необъясненных Явлений... Покажите заявки.
Мы показали.
- Ну что ж, поезжайте... Не вы первые, не вы последние...
Он взял под козырек. Раздалась печальная музыка. Толпа заволновалась.
Мы вступили в кабину. Мне было грустно и страшно, я вспомнил, что не
попрощался со Стеллочкой. "Стопчут их там, - объяснял кому-то Модест
Матвеевич. - Жалко... Ребята неплохие... Амперян вон даже не курит, в рот
не берет..." Металлическая дверь шахты с лязгом захлопнулась. Эдик, не
глядя на меня, нажал кнопку семьдесят шестого этажа. Дверь автоматически
задвинулась, вспыхнула надпись: "Не курить! Пристегнуть ремни!", и мы
отправились в путь.
Поначалу кабина шла лениво, вялой трусцой. Чувствовалось, что никуда
ей не хочется. Мимо нас уплывали вниз знакомые коридоры, печальные лица
друзей, самодельные плакаты "Молодцы!" и "Вас не забудут". На двенадцатом
этаже нам в последний раз помахали платочками, и кабина вступила в
неизвестные области. Показывались и исчезали необитаемые на вид, пустые
помещения, толчки становились все реже, все слабее, кабина, казалось,
засыпала на ходу и на шестнадцатом этаже остановилась совсем.
Мы едва успели перекинуться парой фраз с какими-то вооруженными
людьми, которые оказались сотрудниками отдела Заколдованных сокровищ, как
вдруг кабина взвилась на дыбы и с железным ржанием устремилась в зенит
бешеным галопом. Замигали лампочки, защелкали тумблеры. Страшная
перегрузка вдавила нас в пол. Чтобы удержаться на ногах, мы с Эдиком
ухватились друг за друга. В зеркалах отразились наши вспотевшие от
напряжения лица, и мы уже приготовились к худшему, но тут галоп сменился
мелкой рысью, сила тяжести упала до полутора "же", и мы приободрились.
Екая селезенкой, кабина причалила к пятьдесят седьмому этажу и
остановилась снова. Раздвинулась дверь, вошел грузный пожилой человек с
аккордеоном наизготовку, небрежно сказал нам: "Общий привет!", - и нажал
кнопку шестьдесят третьего этажа. Когда кабина двинулась, он прислонился к
стенке и, мечтательно закатив глаза, принялся тихонько наигрывать
"Кирпичики". "Снизу?" - лениво осведомился он, не поворачивая головы.
"Снизу", - ответили мы. "Камноедов все работает?" - "Работает". "Ну привет
ему", - сказал незнакомец и больше не обращал на нас внимания. Кабина
неторопливо поднималась, подрагивая в такт "Кирпичикам", а мы с Эдиком от
стесненности принялись изучать "Правила пользования лифтом", вытравленные
на медной доске. Мы узнали, что запрещается: селиться в кабине летучим
мышам, вампирам и белкам-летягам; выходить сквозь стены в случае остановки
кабины между этажами; провозить в кабине горючие и взрывчатые вещества, а
также сосуды с джинами и ифритов без огнеупорных намордников; пользоваться
лифтом домовым и вурдалакам без сопровождающих... Запрещалось также всем
без исключения производить шалости, заниматься сном и совершать
подпрыгивания. Дочитать до конца мы не успели. Кабина снова остановилась,
незнакомец вышел, и Эдик снова нажал кнопку семьдесят шестого. В ту же
секунду кабина рванулась вверх так стремительно, что у нас потемнело в
глазах. Когда мы отдышались, кабина стояла неподвижно, двери были
раскрыты. Мы были на семьдесят шестом этаже. Поглядев друг на друга, мы
вышли, подняв над головой заявки, как белые парламентские флаги. Не знаю,
чего мы, собственно, ожидали. Чего-то плохого.
Однако ничего страшного не произошло. Мы оказались в круглом, пустом,
очень пыльном зале с низким серым потолком. Посередине возвышался вросший
в паркет белый валун, похожий на надолб, вокруг валуна в беспорядке
валялись старые пожелтевшие кости. Пахло мышами, было сумрачно.
1 2 3 4 5 6 7