Оказалось, что я лежу на диване, уткнувшись носом в подушку, и пальцами
ощупываю холодное бревно стены.
Некоторое время я лежал, обмирая, пока не осознал, что где-то рядом
храпит старуха, а в комнате разговаривают. Кто-то наставительно вещал
вполголоса:
- Слон есть самое большое животное из всех живущих на земле. У него
на рыле есть большой кусок мяса, который называется хоботом потому, что он
пуст и протянут, как труба. Он его вытягивает и сгибает всякими образами и
употребляет его вместо руки...
Холодея от любопытства, я осторожно повернулся на правый бок. В
комнате было по-прежнему пусто. Голос продолжал еще более наставительно:
- Вино, употребляемое умеренно, весьма хорошо для желудка; но когда
пить его слишком много, то производит пары, унижающие человека до степени
несмысленных скотов. Вы иногда видели пьяниц и помните еще то справедливое
отвращение, которое вы к ним возымели...
Я рывком поднялся и спустил ноги с дивана. Голос умолк. Мне
показалось, что говорили откуда-то из-за стены. В комнате все было
по-прежнему, даже вешалка, к моему удивлению, висела на месте. И к моему
удивлению, мне опять очень хотелось есть.
- Тинктура экс витро антимонии, - провозгласил вдруг голос. Я
вздрогнул. - Магифтериум антимон ангелий салаэ. Бафилии олеум витри
антимонии алекситериум антимониалэ! - Послышалось явственное хихиканье. -
Вот ведь бред какой! - сказал голос и продолжал с завыванием: - Вскоре очи
сии, еще не отверзаемые, не узрят более солнца, но не попусти закрыться
оным без благоутробного извещения о моем прощении и блаженстве... Сие есть
"Дух или Нравственные Мысли Славнаго Юнга, извлеченныя из нощных его
размышлений". Продается в Санкт-Петербурге и в Риге в книжных лавках
Свешникова по два рубля в папке. - Кто-то всхлипнул. - Тоже бредятина, -
сказал голос и произнес с выражением:
Чины, краса, богатства,
Сей жизни все приятства,
Летят, слабеют, исчезают,
О тлен, и щастье ложно!
Заразы сердце угрызают,
А славы удержать не можно...
Теперь я понял, где говорили. Голос раздавался в углу, где висело
туманное зеркало.
- А теперь, - сказал голос, - следующее. "Все - единое Я, это Я -
мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света, Я
исчезает с развитием духовности".
- А эта бредятина откуда? - спросил я. Я не ждал ответа. Я был
уверен, что сплю.
- Изречения из "Упанишад", - ответил с готовностью голос.
- А что такое "Упанишады"? - Я уже не был уверен, что сплю.
- Не знаю, - сказал голос.
Я встал и на цыпочках подошел к зеркалу. Я не увидел своего
отражения. В мутном стекле отражалась занавеска, угол печи и вообще много
вещей. Но меня в нем не было.
- В чем дело? - спросил голос. - Есть вопросы?
- Кто это говорит? - спросил я, заглядывая за зеркало. За зеркалом
было много пыли и дохлых пауков. Тогда я указательным пальцем нажал на
левый глаз. Это было старинное правило распознавания галлюцинаций, которое
я вычитал в увлекательной книге В. В. Битнера "Верить или не верить?".
Достаточно надавить пальцем на глазное яблоко, и все реальные предметы - в
отличие от галлюцинаций - раздвоятся. Зеркало раздвоилось, и в нем
появилось мое отражение - заспанная, встревоженная физиономия. По ногам
дуло. Поджимая пальцы, я подошел к окну и выглянул.
За окном никого не было, не было даже дуба. Я протер глаза и снова
посмотрел. Я отчетливо видел прямо перед собой замшелый колодезный сруб с
воротом, ворота и свою машину у ворот. Все-таки сплю, успокоенно подумал
я. Взгляд мой упал на подоконник, на растрепанную книгу. В прошлом сне это
был третий том "Хождений по мукам", теперь на обложке я прочитал: "П. И.
Карпов. Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки,
искусства и техники". Постукивая зубами от озноба, я перелистал книжку и
просмотрел цветные вклейки. Потом прочитал "Стих N_2":
В кругу облаков высоко
Чернокрылый воробей
Трепеща и одиноко
Парит быстро над землей.
Он летит ночной порой,
Лунным светом освещенный,
И, ничем не удрученный,
Все он видит под собой.
Гордый, хищный, разъяренный
И летая, словно тень,
Глаза светятся как день.
Пол вдруг качнулся под моими ногами. Раздался пронзительный протяжный
скрип, затем, подобно гулу далекого землетрясения, раздалось рокочущее:
"Ко-о... Ко-о... Ко-о..." Изба заколебалась, как лодка на волнах. Двор за
окном сдвинулся в сторону, а из-под окна вылезла и вонзилась когтями в
землю исполинская куриная нога, провела в траве глубокие борозды и снова
скрылась. Пол круто накренился, я почувствовал, что падаю, схватился
руками за что-то мягкое, стукнулся боком и головой и свалился с дивана. Я
лежал на половиках, вцепившись в подушку, упавшую вместе со мной. В
комнате было совсем светло. За окном кто-то обстоятельно откашливался.
- Ну-с, так... - сказал хорошо поставленный мужской голос. - В
некотором было царстве, в некотором государстве жил-был царь, по имени...
мнэ-э... ну, в конце в концов неважно. Скажем, мнэ-э... Полуэкт... У него
было три сына-царевича. Первый... мнэ-э-э... Третий был дурак, а вот
первый?..
Пригибаясь, как солдат под обстрелом, я подобрался к окну и выглянул.
Дуб был на месте. Спиною к нему стоял в глубокой задумчивости кот Василий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12