.. А кто ж ты будешь?
- Турист, - коротко сказал я.
- Ах, турист... А я думала, опять бабка. Ведь что она со мной делает!
Поймает меня, волочит на рынок и там продает, якобы на уху. Ну что мне
остается? Конечно, говоришь покупателю: так и так, отпусти меня к малым
детушкам - хотя какие у меня там малые детушки - не детушки уже, которые
живы, а дедушки. Ты меня отпустишь, а я тебе послужу, скажи только "по
щучьему велению, по моему, мол, хотению". Ну и отпускают. Одни со страху,
другие по доброте, а которые и по жадности... Вот поплаваешь в реке,
поплаваешь - Холодно, ревматизм, заберешься обратно в колодезь, а старуха
с бадьей опять тут как тут... - Щука спряталась в воду, побулькала и снова
высунулась. - Ну что просить-то будешь, служивый? Только попроще чего, а
то просят телевизоры какие-то, транзисторы... Один совсем обалдел:
"Выполни, - говорит, - за меня годовой план на лесопилке". Года мои не те
- дрова пилить...
- Ага, - сказал я. - А телевизор вы, значит, все-таки можете?
- Нет, - честно призналась щука. - Телевизор не могу. И этот...
комбайн с проигрывателем тоже не могу. Не верю я в них. Ты чего-нибудь
попроще. Сапоги, скажем, скороходы или шапку-невидимку... А?
Возникшая было у меня надежда отвертеться сегодня от смазки
"Москвича" погасла.
- Да вы не беспокойтесь, - сказал я. - Мне ничего в общем не надо. Я
вас сейчас отпущу.
- И хорошо, - спокойно сказала щука. - Люблю таких людей. Давеча вот
тоже... Купил меня на рынке какой-то, пообещала я ему царскую дочь. Плыву
по реке, стыдно, конечно, глаза девать некуда. Ну сослепу и въехала в
сети. Ташшат. Опять, думаю, врать придется. А он что делает? Он меня
хватает поперек зубов, так что рот не открыть. Ну, думаю, конец, сварят.
Ан нет. Защемляет он мне чем-то плавник и бросает обратно в реку. Во! -
Щука высунулась из бадьи и выставила плавник, схваченный у основания
металлическим зажимом. На зажиме я прочитал: "Запущен сей экземпляр в
Солове-реке 1854 года. Доставить в Е. И. В. Академию Наук, СПБ". - Старухе
не говори, - предупредила щука. - С плавником оторвет. Жадная она, скупая.
"Что бы у нее спросить?" - лихорадочно думал я.
- Как вы делаете ваши чудеса?
- Какие такие чудеса?
- Ну... исполнение желаний...
- Ах, это? Как делаю... Обучена сызмальства, вот и делаю. Откуда я
знаю, как я делаю... Золотая Рыбка вот еще лучше делала, а все одно
померла. От судьбы не уйдешь.
Мне показалось, что щука вздохнула.
- От старости? - спросил я.
- Какое там от старости! Молодая была, крепкая... Бросили в нее,
служивый, глубинную бомбу. И ее вверх брюхом пустили, и корабль какой-то
подводный рядом случился, тоже потонул. Она бы и откупилась, да ведь не
спросили ее, увидели и сразу бомбой... Вот ведь как оно бывает. - Она
помолчала. - Так отпускаешь меня или как? Душно что-то, гроза будет...
- Конечно, конечно, - сказал я, встрепенувшись. - Вас как - бросить
или в бадье?..
- Бросай, служивый, бросай.
Я осторожно запустил руки в бадью и извлек щуку - было в ней
килограммов восемь. Щука бормотала: "Ну, а ежели там скатерть-самобранку
или, допустим, ковер-самолет, то я здесь буду... за мной не пропадет..." -
"До свидания", - сказал я и разжал руки. Раздался шумный плеск.
Некоторое время я стоял, глядя на свои ладони, испачканные зеленью. У
меня было какое-то странное ощущение. Временами, как порыв ветра, налетало
сознание, что я сижу в комнате на диване, но стоило тряхнуть головой, и я
снова оказывался у колодца. Потом это прошло. Я умылся отличной ледяной
водой, залил радиатор и побрился. Старуха все не показывалась. Хотелось
есть, и надо было идти в город к почтамту, где меня уже, может быть, ждали
ребята. Я запер машину и вышел за ворота.
Я неторопливо шел по улице Лукоморье, засунув руки в карманы серой
гэдээровской курточки и глядя себе под ноги. В заднем кармане моих любимых
джинсов, исполосованных "молниями", брякали старухины медяки. Я размышлял.
Тощие брошюрки общества "Знание" приучили меня к мысли, что разговаривать
животные не способны. Сказки с детства убеждали в обратном. Согласен я
был, конечно, с брошюрками, потому что никогда в жизни не видел говорящих
животных. Даже попугаев. Я знавал одного попугая, который мог рычать, как
тигр, но по-человечески он не умел. И вот теперь - Щука, кот Василий и
даже зеркало. Впрочем, неодушевленные предметы как раз разговаривают
часто. И между прочим, это соображение никогда не пришло бы в голову,
скажем, моему прадеду. С его, прадеда, точки зрения, говорящий кот - вещь
куда менее фантастическая, нежели деревянный полированный ящик, который
хрипит, воет, музицирует и говорит на многих языках. С котом тоже более
или менее ясно. А вот как разговаривает щука? У щуки нет легких. Это
верно. Правда, у нее должен быть плавательный пузырь, функция коего, как
мне известно, ихтиологам еще не окончательно ясна. Мой знакомый ихтиолог
Женька Скоромахов полагает даже, что эта функция неясная совершенно, и,
когда я пытаюсь аргументировать доводами из брошюрок общества "Знание",
Женька рычит и плюется. Совершенно утрачивает присущий ему дар
человеческой речи... У меня такое впечатление, что о возможностях животных
мы знаем пока еще очень мало. Только недавно выяснилось, что рыбы и
морские животные обмениваются под водой сигналами. Очень интересно пишут о
дельфинах. Или, скажем, обезьяна Рафаил. Это я сам видел. Разговаривать
она, правда, не умеет, но зато у нее выработался рефлекс:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12