– Я думала, что вы сумасшедший, – сказала я, не глядя на него.Он молчал, но рука его застыла на середине стола.– Я знала только то, что мне рассказала миссис Палмер, – добавила я быстро. – И вы… вы вели себя так неистово, а Дэвид был так напуган, поэтому я решила, что вы могли сойти с ума. Я думала, надо быть безумцем, чтобы ударить мальчика той ночью… После встречи с вами в Ниме, – закончила я жалко, – я поверила, что вы сделали это.Последовала короткая пауза.– Чарити!– Да?– Чарити, скажите мне кое-что.– Что? – спросила я. «Вот оно, – подумала я, – вот оно».– Говорил ли Дэвид что-нибудь, наталкивающее на мысль о моем сумасшествии?– Я… я не знаю, – забарахталась я.– Вы лжете, Чарити. Вам следовало бы знать к этому времени, что вы не можете лгать мне. Говорил ли Дэвид, что я сумасшедший?– Да, – ответила я.Когда я снова взглянула на него, он улыбался.– Глупая маленькая совушка, – сказал он. – Не волнуйтесь так. Это все упрощает.– Упрощает, – повторила я глупо. – Но я думала, вы…– Я имею в виду, это нечто определенное, – сказал он. – Что-то, с чем можно бороться. Он сказал это сам?– Да.– Именно такими словами?– Да.– Понятно. Что ж, это означает следующее: они убедили его, что я пытался совершить самоубийство на автомобиле. Это может быть истолковано как помешательство после якобы совершенного мною убийства. Но я глубоко убежден, что им не удалось заставить его поверить ни в то, что я убил Тони, ни в то, что напал на него самого.– Итак?– С моей точки зрения, позиция у нас сильная для борьбы с этим заблуждением. Он доверяет вам, не так ли?– Думаю, да. Я уверена, что доверяет, после того как я помогла ему в Ниме… сбежать от вас.– Не смотрите с таким раскаянием. Вам надо вернуться и поговорить с ним, убедить его, что я такой же нормальный человек, как вы, и привезти его куда-нибудь на встречу со мной, поговорить. Тогда мы все выясним и покончим с недоразумением раз и навсегда.– Вы хотите сказать, просто увезти его?– Конечно. Уж не думаете ли вы, что я позволю ему вернуться к Лоран? Она со своим любовником – мужем, если хотите, – может отправляться своим путем, а мы с Дэвидом пойдем нашим…– он взглянул на меня. – И вашим.– Легко сказать, – заметила я. – Но если они твердо решили убить вас, будет ли Дипинг более безопасным местом теперь, чем он был раньше?Он приложил руку к голове жестом одновременно и невероятно усталым, и очень молодым.– Все тот же старый ответ, Чарити, – сказал он. – Я не знаю. Мой собственный дом по какой-то неизвестной причине больше не безопасен для меня и моего сына… По какой-то неизвестной причине: вот суть дела. Вся эта сумасшедшая история – как сказка, рассказанная идиотом и выстроенная по логике лунатика. Мы не можем ей следовать, пока не раскопаем его безумное прошлое и не найдем…– Фрейд в дровяном сарае?Он усмехнулся на мое замечание и одним глотком прикончил свой коктейль.– Если хотите, да.К этому времени кафе почти опустело, и ровный поток людей на широком тротуаре заметно поредел. Несколько моряков-негров прошли мимо под руку с ярко одетыми девушками. Арабский мальчик, стройный и золотисто-коричневый, достойный позировать Поликлету Поликлет – знаменитый древнегреческий скульптор V в. до н. э.

для статуи Хиласа Хилас – прекрасный юноша.

, скользнул между столиками, прося милостыню. Люди бросали ему кусочки сахара, он ловил их изящными пальцами, пока его монотонный униженный голос бормотал, прося еще.– В последнее время я иногда думал, что в самом деле сойду с ума, – сказал вдруг Ричард. – Убийство и суд, затем автомобильная катастрофа, недели в больнице и ужасные головные боли, все еще мучающие меня. И Дэвид. Внезапное, совершенно неожиданное и полное крушение всей моей жизни, и жизни Дэвида. И этот изначальный абсурд, выбивающий меня из колеи. Произошли определенные события, но они не вписываются ни в какую разумную картину. Вот что я имел в виду, Чарити, вот что заставило меня так дьявольски себя вести; я вижу, как смысл происходящего ускользает, и мой ум начинает бунтовать. Ни в чем нет смысла, все перевернулось с ног на голову.– «И ничего не существует», – процитировала я, – «кроме того, чего нет».Он нетерпеливо сказал:– Да, это так. Именно об этом «Макбет», не правда ли? Ничто больше не следует законам.Я заметила:– Но вы забыли, что Макбет первый отбросил законы и нарушил баланс. В этом была логика, в конце концов. Должно быть объяснение, причина и вашей идиотской сказки, просто мы еще не докопались до нее.Он ничего не ответил, но взглянул на меня, и что-то в его глазах заставило меня поспешно заговорить:– Ричард, я знаю, что права. Разве вы не помните, только час назад, на пирсе, вы говорили то же самое обо мне. И вы сказали, что законы держатся крепко, хотя доказательства, казалось, свидетельствуют об обратном. Это правда, дорогой. Вы найдете рисунок, соответствующий фактам. Он всегда есть.– Но если это сказка идиота – если мы имеем дело с пограничной областью нормальной психики…– Нет, это не так, – сказала я решительно. – А если и так, что ж, даже в Зазеркалье придерживались шахматных правил. Правила не ломаются сами, Ричард.– Между прочим…– Между прочим, – повторила я, – нет такого явления, как «изначальный абсурд».Его глаза встретились с моими и вдруг прояснились:– «Милосердие никогда не изменяет». Да, вы правы. Вы правы. Как вы правы…– Он рассмеялся и выпрямился на стуле. – Простите меня, дорогая. Я так долго жил на грани нереальности, что это притупило мой ум. Давайте выпьем еще кофе. Что вы хотите к нему на этот раз?– То же самое, пожалуйста.– Garcon, deux cafes-cassis! Официант, два черных кофе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65