– Вы ухватились за эту мысль? – спросил Ричард с удовольствием. – Итак, мистер Икс живет сейчас в Марселе?– Он может называть себя Марсденом, – сказала я упрямо, – и читать Т. С. Элиота, держа книгу вверх ногами, как я случайно заметила, но я бы поспорила, что он француз и первый муж Лоран по имени Жан Как-его-там и имеет веские причины желать вашего присутствия в этой части страны!Веселье в его глазах стало заметнее.– Значит, все загадки решены? Если бы только я смог вспомнить, что именно мне известно!– Ну, пожалуйста, постарайтесь, Ричард! – сказала я безнадежно. – Нет, не смейтесь надо мной. Это серьезно! Подумайте!– Мое дорогое дитя, я согласен. Но о чем? Я помедлила:– Об убийстве Тони. Убийство – единственная достаточно серьезная причина, заставляющая Икса прилагать такие усилия. Я имею в виду – может, вы знаете что-нибудь, за что его могут повесить?Но Ричард покачал головой.– Эта лошадка не побежит, дорогая. Тут ничего нет, я уверен. Полиция углубилась во все, а я – видит Бог, у меня хватило времени прокрутить в памяти каждое зерно, каждую частицу, каждый атом фактов. Уверяю вас, в тюрьме времени для раздумий много.– Да, наверное. Извините, что напомнила вам.– Не беспокойтесь; это не имеет такого значения, как полчаса назад. – Он коротко улыбнулся мне. – Но мы забыли об одном. Тони был убит тоже без явных мотивов. Что, если Икс добирается не до меня, а до нас обоих, Тони и меня, из-за чего-то, увиденного или сделанного нами вместе?– Торговля антиквариатом? – спросила я с сомнением. Он снова пожал плечами и полез за портсигаром.– Наверное, так оно и есть. Это единственная связь между нами, за исключением войны.– Вы долго летали вместе?– Не очень. Меня сбили в самом начале третьего рейда. Тони летал со мной со второго.– Полеты и ваша встреча после войны – это все?– Абсолютно.– Никаких сомнительных делишек в Париже?– Никаких.– Вы не видели страшного убийства на Монмартре?– Нет.– Но вы должны были что-то видеть, – настаивала я. – Подумайте еще раз. Вы с Тони должны быть свидетелями по крайней мере убийства.Он покачал головой:– Нет.– Никакого, даже самого маленького?– Ни даже…– Он зажигал спичку и вдруг застыл, голос его изменился. – Как странно!– Что?Мой голос, наверное, звучал взволнованно, потому что он быстро потряс головой и чиркнул спичкой.– Пустяки, это не имеет отношения к делу. Просто мы с Тони однажды видели убийство. – Он поднес горящую спичку к моей сигарете и улыбнулся, глядя на мое лицо. – Нет, в самом деле, это не связано с настоящим. Это случилось во время войны и было частью общего кошмара.– Вы имеете в виду бомбардировки?– Господи, нет! Я был недостаточно молод, чтобы считать это убийством; бомбардировки были просто работой. Нет, это было хладнокровное убийство, особо зверское.– Расскажите мне о нем. Оно может в конце концов иметь какое-то отношение…– Вряд ли. И это неприятная история.– Ничего, все равно расскажите.– Хорошо. Это случилось после того, как нас сбили. Тони и меня отправили во Франкфурт для допроса – мы были единственными уцелевшими летчиками. Главная железнодорожная линия была повреждена бомбардировкой, поэтому наш вагон подцепили к маленькому товарному составу и отправили кружным путем, вверх по долине Лана. Мы остановились пропустить экспресс. Был мокрый серый зимний полдень, всюду лежал снег, и над ним нависало небо, похожее на грязную пену. Господи, какой стоял холод…Он пристально смотрел на сигарету, зажатую в пальцах, и рассказывал скорее себе, чем мне. Похоже, он в самом деле совсем забыл обо мне и находился там, на заброшенной боковой ветке возле Лана.– …Рядом стоял еще один состав, множество товарных вагонов с какими-то надписями мелом на стенках. Мы ни о чем не догадывались, пока не заметили группу охранников-эсэсовцев, и тогда поняли происходящее: состав с евреями увозили на восток, на бойню.Он затянулся сигаретой и выпустил дым почти свирепо.– Долгое время ничего не происходило. Но вот мы услышали свисток приближающегося экспресса, а затем раздались вопль, выстрел, крики, и охранники-эсэсовцы ринулись в разные стороны. Все, кроме офицера; тот даже не повернул головы. Я услышал еще два выстрела и крик человека. Потом крик оборвался, словно человек откусил себе язык, и охранники выволокли его из-под вагона другого состава. Думаю, бедняга пытался бежать. Это был маленький худенький человечек, оборванный, истекающий кровью и ужасно испуганный. Он плакал, когда его подтащили к офицеру и ударили по лицу, чтобы заставить замолчать. – Ричард изменил позу на стуле. – Все это произошло быстро, гораздо быстрее, чем я описываю. Мы, едва понимающие, что происходит, прилипли вместе с охраной к окну вагона. А снаружи все кончилось очень быстро. Не доносилось ни звука, кроме грохота приближающегося экспресса и криков человечка. А офицер даже не потрудился обернуться.– Что же случилось? – Я чувствовала подступающую дурноту, но должна была узнать все до конца.– Один из охранников заговорил, офицер обернулся, посмотрел на человечка и улыбнулся. Довольно приятной улыбкой. Затем он лениво шевельнул рукой и что-то сказал. Мы не слышали что именно, так как экспресс приближался, грохоча на стыках, но маленький еврей снова закричал и начал вырываться.– О Боже! – прошептала я.– Они бросили его на рельсы, – сказал Ричард. – Казалось, он лежал там целую вечность, как черная сломанная кукла-уродец на снегу, затем проклятый экспресс ворвался на станцию, как визжащая гильотина… Наш вагон был, конечно, заперт, но мы начали колотить в дверь, кричать и ругаться. Наш охранник попытался остановить нас, так как знал этого офицера и боялся его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65