Ничего, скоро перекусишь. – Я подняла голаву, прислушиваясь, но ни один звук, кроме вздохов сосен, не доносился. – А что ты собирался делать после еды, Дэвид?– Я хотел вернуться в Ним и поискать папу.Я вздрогнула.– Поискать твоего отца?Он стыдливо взглянул на меня.– Да. Когда вы уехали из отеля, я решил отправиться за ним.– Не понимаю.– В тот день в Ниме – помните? – когда мы убежали от моего отца и я сказал, что боюсь его… Это была неправда. Я начала пересматривать свои идеи заново.– На самом деле ты никогда не считал его сумасшедшим? Ты никогда не боялся его?Дэвид ответил презрительно:– Конечно, нет. Бояться его? Никогда, пока жив, не буду его бояться!Я сказала беспомощно:– Тогда, ради Бога, объясни! Я не могу разобраться. Ты говорил, что не хочешь встречаться с ним; сказал, что это вопрос жизни и смерти; выглядел перепуганным. И что все это значило?– Я боялся, – ответил он серьезно, – ужасно боялся, но за него, а не его. Я попробую рассказать… Можно мне начать с начала?– Конечно.Он начал рассказывать чистым тихим голосом, лишенным каких-либо эмоций. Странно было слушать ту же самую страшную историю ночного убийства и предательства из уст ребенка. Она отличалась от изложения Ричарда только точкой зрения.–…И когда я услышал, что его освободили, то понял, что он поедет в Дипинг. Но он не приехал. Я ждал и ждал, а потом из полиции позвонили миссис Хатчинз – нашей экономке – и сообщили, что папа попал в автомобильную аварию и сильно ранен. Они сказали, что его отправили в больницу. Конечно, я хотел поехать навестить его, но мне сказали, он без сознания и надо подождать с визитом. Потом, довольно поздно, приехала она.Его голос не изменился, но меня вдруг потрясла холодная ненависть, прозвучавшая в нем. Когда Дэвид продолжил, я начала понимать, что его история ужаснее, чем у Ричарда.– Она вошла ко мне в комнату. Я не спал, конечно. Она сказала, что была в госпитале, а затем очень, очень осторожно сообщила, что папа умер. Что вы на это скажете?– Ничего. Продолжай. Она сообщила тебе, что твой отец мертв?– Да. И добавила, что ехать в госпиталь бесполезно, я не смогу его увидеть – он слишком сильно обгорел. Конечно, – сказал Дэвид, уткнувшись лицом куда-то возле правого уха Роммеля, – я тогда еще довольно плохо соображал. Мне не хотелось уезжать с ней, но я не мог и оставаться в Дипинге, и, в любом случае, что я мог сделать? Папа умер, она – моя мачеха, и я верил, что должен подчиняться ей. Немногое можно сделать, если ты только мальчик. Тогда я еще не привык обдумывать происходящее сам. Теперь научился.– Знаю, – сказала я горько. Дэвид продолжил:– Она наняла квартиру возле Буа, и мы там поселились. Относилась она ко мне довольно хорошо, но я был так несчастен, что ни на что не обращал внимания. Я просто слонялся по окрестностям. Однажды я нашел в Буа Роммеля с привязанной к хвосту консервной банкой. После этого стало лучше.Я спросила мрачно:– Что же случилось потом?– Примерно три недели назад она сообщила, что папа жив.– Господи, как ей удалось объяснить ложь о его смерти?– Она сказала, что сделала это ради меня. – Серые глаза встретились на секунду с моими, их взгляд ничего не выражал. – Она добавила, что, по словам врачей и полиции, папа пытался совершить самоубийство.– Дэвид!– Да. Она подозревала, что он совершил это ужасное убийство и оно терзало его. О, – сказал Дэвид с широким жестом, – она щадила меня как могла. Она сказала, что последнее время он вел себя все чуднее и чуднее и что он, наверное, убил дядю Тони и ударил меня – в момент затмения, провала памяти. Она предписала это… есть такое слово?– Приписала.– Она приписала это его ужасным испытаниям на войне. Почему вы смеетесь?– В этом есть своя ирония, – ответила я, – но это не имеет значения.– Ну, – продолжил Дэвид, – такова была ее история. Он был болен, опасен, потому она удалила меня из беспокойной зоны.– Ты ей поверил?– Нет. Я знал, что он не сумасшедший, что он не убивал дядю Тони и что ударил меня точно не он. Я был уверен, что он не собирался разбивать машину и совершать самоубийство, потому что, выйдя из здания суда, он позвонил мне из Лондона и сказал, что едет прямо в Дипинг.– Ты ей это сообщил?– Нет. Не могу объяснить, миссис Селборн, но я начал все сильнее чувствовать, что мне следует держать свои мысли при себе. Было что-то такое… ну, что-то странное и неправильное во всем этом деле. То, что она говорила, как иногда на меня смотрела… и то, что она увезла меня с собой, хотя я точно знал, что она меня не любит… О! Многое казалось странным. И теперь все эти разговоры о папе: я уверен, она тоже не думала, что он сошел с ума. И, конечно, ничто не могло извинить ее ложь о его смерти. – Он замолчал.– Почему же ты не написал отцу?– Я в первую очередь об этом подумал. Но тут была загвоздка, миссис Селборн. В квартире внизу жили два парня – она сказала, ее кузены, – и они все время проводили с нами. У меня не было ни одной минуты для себя. Я не мог написать письмо без их ведома, и они прочли бы его. Более того, она хотела, чтобы я написал отцу, и это заставило меня задуматься.– Она хотела, чтобы ты попросил его приехать и встретиться с тобой?– Точно. – Его голос был приятным эхом голоса Ричарда. – Она сказала, что не может позволить мне вернуться в Англию, пока не увидит, в каком он состоянии, и предложила написать и пригласить его во Францию. Но она прочла бы письмо; мне не удалось бы рассказать ему о положении дел и спросить, что на самом деле с ним случилось. Она снова и снова возвращалась к письму с приглашением от меня, и это было так странно, что я заподозрил неладное и отказался. Я притворился, что поверил ее рассказу о его сумасшествии и боюсь встречаться с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65