Она тянула время и сама сознавала это и нервничала. Короче говоря, она пришла извиняться.Помахав в ответ и крикнув приветствие, я заметила, что Джеффри Андерхилла рядом нет. Он растворился тихо, как настоящая дикая кошка в джунглях, и теперь стоял у разрушенной стены, глядя на отражение заката в воде и совершая церемонию раскуривания сигары. Пожалуй, он находился вне пределов слышимости. Да, прекрасный артист этот мистер Андерхилл. Мне он определенно нравился.– ... Должна была прийти извиниться, – торопливо говорила Кэти тонким слабым голоском, как ребенок, стремящийся поскорее с этим покончить и не уверенный, что его простят.Она остановилась по другую сторону калитки и схватилась за нее обеими руками. Я положила сверху свои. Я была старше почти на четыре года, но в тот момент чувствовала, что на четыреста.– Все в порядке, – быстро сказала я. – Больше не надо ничего говорить. Ваш отец все рассказал мне, но я и так знала. Я знаю, вы сделали это без злого намерения. Это все Эмори, и виноват он, а не вы. Я действительно так считаю, а не просто утешаю вас... Откуда вам знать английские законы? И кроме того, – улыбнулась я, – я хорошо знаю своих троюродных братьев. Если бы я стала рассказывать, сколько раз они подбивали меня на такое, чего я бы сама никогда не сделала, мы бы тут простояли до полуночи. Так что, пожалуйста, забудем об этом.– Черт, хотела бы я забыть! Вы очень добры, но если честно, вы до конца не поняли.Хорошенькое личико, похожее на мордочку мопса, было необычайно серьезно. Она не наклеила свои накладные ресницы, и глаза казались странно беззащитными. Мне почудились в них слезы.– Честно, Бриони, – повторила она. – Вам я бы такого не сделала, но я думала, все в пределах закона – просто взять несколько вещиц для ребят и не волноваться насчет экскурсантов. А потом наверху я нашла картины, в шкафу с книгами, и когда поняла, что они тоже ценные, взяла и их тоже... – Она глотнула. – А после этого приехали вы и стали спрашивать, и я заподозрила, что тут не все чисто, и вдруг узнала, что картины на самом деле были ваши, ваша собственность... И честное слово, Бриони, мне стало так нехорошо, прямо хоть умереть! Вы простите меня?Я еще некоторое время поуверяла ее, старательно избегая упреков по адресу Эмори. Я боялась, что Кэти начнет его защищать, хотя казалось, она уже не так вздыхает о нем. У меня осталось отчетливое впечатление, что ей не хочется о нем говорить. Ну и хорошо. Но сам факт, что она пришла ко мне извиниться, когда было проще простого завтра уехать и больше никогда меня не увидеть, говорил о том, что в Кэти было зерно отцовского характера. Я не разделяла страхов мистера Андерхилла насчет ее возрастных «проблем», но если она на этот раз с ними не столкнулась, то уж никак не благодаря Эмори. Я обнаружила, что теперь легче отношусь к тому, что послала фотографии в Бад-Тёльц. О Джеймсе же я вообще отказывалась думать. Кэти, однако, помнила о нем.– Знаете, Джеймс не имел к этому никакого отношения. Честное слово! И я знаю, что когда он увидел эти картины, то хотел сразу же их вернуть. Джеймс очень, очень вас любит и никогда бы ничего не сделал вам во вред!– Я знаю.Причудливый тающий красный солнечный луч, пробившись сквозь облака над горизонтом, коснулся верхушки груши в саду. Там сидел дрозд, чистя перышки на груди, готовясь запеть.Я снова взглянула на Кэти. Она смотрела на меня встревоженными беззащитными глазами.– А теперь, – улыбнулась я, – расскажите мне о Париже.
Джеффри Андерхилл до половины выкурил сигару, прежде чем Кэти, говорившая теперь о Париже и о планах матери, вернулась к своей обычной живости:– Завтра мы уезжаем, и будет этот сказочный ужин, и мы хотим, чтобы вы тоже приехали! Пожалуйста, Бриони, скажите, что приедете! Мама сказала, чтобы я обязательно вас пригласила.– Ну, – начала я с сомнением.Но мистер Андерхилл, уловив новую тональность в голосе дочери, перестал созерцать пруд и по траве подошел к нам.– Кэти имеет в виду Лондон, мисс Эшли. Я доверил ей пригласить вас, но, кажется, она толком не объяснила. Завтра вечером мы устраиваем прием. Он был запланирован давно, это ежегодный прием, и мы пригласили некоторых друзей. Вы окажете нам честь, если тоже присоединитесь. Как я уже говорил вам, мы на несколько дней поселимся в Лондоне, пока не переедем в Париж, так что заодно это будет, можно сказать, и прощальный ужин. Стефани сегодня полдня висела на телефоне, страшно хотела видеть вас на этом ужине. Пообещайте, что придете.– Пожалуйста, пожалуйста! – воскликнула Кэти.– Страшно любезно с вашей стороны, спасибо большое. Мне бы очень хотелось прийти, но...Я заколебалась.Кэти тут же забеспокоилась:– Бриони, мы не хотим навязывать вам то, чего вам не хочется. Может быть, это слишком скоро после смерти вашего отца?– Нет, дело не в этом.Я подумала, что, если прием был назначен раньше, Эмори и Джеймс обязательно будут там. Если, конечно, Джеффри Андерхилл не дал Эмори понять, что больше не желает его видеть. Я подумала, что он запросто мог это сделать.– Тогда, пожалуйста, приходите, – стала уговаривать Кэти. – И я поверю, что вы действительно меня простили за этот ужасный проступок. Когда я думаю об этом... Стоявший рядом Джеффри Андерхилл вмешался:– Возможно, у мисс Эшли здесь много дел, Кэт. Не забывай, она только что вернулась. – Потом обратился ко мне: – Будет чудесно, если вы найдете для нас время, мисс Эшли, но не давайте Кэт давить на вас. Я знаю, она и Стефани будут польщены, если вы придете, но, пожалуйста, не затрудняйте себя немедленным решением. Вы бы не могли позвонить нам утром, когда все обдумаете?– Видите ли, – тепло сказала я, – мне очень хочется прийти, и я в самом деле постараюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87