— Тогда не выдавай меня ему, ради Бога.
— Конечно, не выдам!
Снова короткая пауза, потом миссис Паскоу неожиданно подошла ко мне и поцеловала:
— Ну что же, чему не суждено сбыться, значит, не судьба. Но верь мне, я так рада за тебя, деточка, — так же, как за себя! Спокойной ночи, и надеюсь, мать скоро объявится.
Глава 24
Я приготовила себе яичницу-болтунью и съела два оставшихся Приссиных персика. Этот ужин вернул меня на насколько лет назад — как тогда, я ела из сковородки, на непокрытом скатертью столе, а из столовых приборов у меня были только ножи — это все, что я оставила себе. Вымыв посуду, я неторопливо обошла весь коттедж якобы с целью проверить, все ли увезли из того, что надо было увезти, но на самом деле — в поисках хоть какого-нибудь занятия, удерживающего мой разум от бесконечного круговорота предположений.
Если мы правы? Если она приедет? Если мы ошиблись, и никто не приходил? Если она не появилась сегодня вечером, то когда же? Сколько мне еще ждать и терзаться догадками? Если мы были правы…
И так далее. К тому времени, когда я убедилась, что абсолютно не в состоянии сосредоточиться на каком-либо предмете за исключением возвращения моей матери, я вернулась в кухню, где лишь стол, стулья, «Незримый Гость» вместе с каминным набором и моей табуреткой могли оказать пришельцу радушный прием.
Радушный прием? В вечернем свете кухня выглядела невыразимо мрачной. Но это навело меня на мысль. Цветы. Вот оно! Цветы — самое лучшее украшение — возвращают к жизни любое жилище. Ваз, конечно, не осталось, но пара молочных бутылок мистера Блэйни отлично подойдет. Цветы и яркий, недавно растопленный очаг. Не бывает приема радушнее.
Найдя и прополоскав бутылки, я вынесла их в кухню. Потом вышла в сад.
Время близилось к девяти, уже сгущались сумерки. За деревьями загорелись первые звезды, сверкая невысоко над землей. Ветер, дувший весь день, улегся, и вечер был тих. Громко журчал ручей. Я спустилась к калитке и постояла, опершись о верхнюю перекладину, вдыхая запах роз и напряженно прислушиваясь, не раздастся ли звук из аллеи или с дороги.
Ничто не пробуждает память столь легко и быстро, как запах. Если одинокий ужин, съеденный на голом столе, унес меня в прошлое лет на десять или больше назад, то благоухание роз увело меня еще дальше. Некоторые кусты, как я знала, прежде росли в старом розарии Холла. Сэр Джайлс, отец нынешнего баронета, заменил их розами современных сортов, которые, по мнению его садовника, и в подметки не годились прежним. Мой дедушка пересадил множество старых кустов сюда, к себе в сад. Моды менялись — это касается и сортов растений — некоторые из этих роз стали редкостью, но не любимые дедушкины кусты, окружавшие коттедж, один из которых (если мы с Дэйви правы) Лилиас и ее муж выкопали и отвезли на кладбище деду.
Если мы правы. Снова этот изнурительный круг мыслей. Приедет ли она? А вдруг мы ошиблись? А если мы все-таки правы, тогда как, как мне перенести все это? Как справиться?
Действие вело меня за собой. Я пошла собирать цветы, те, что пышно разрослись, пережив годы пренебрежения. Ирисы и люпины, водосбор, которому вскоре предстояло одичать, но чудеснее всего — махровая белая сирень, нависшая над крышей сарая подобно благоухающему облаку.
Только я собралась вернуться в дом, как до меня донесся звук, которого я ожидала. С дороги повернула машина и медленно поехала по аллее. Кладовка находилась позади коттеджа, так что я со своего места под сиреневым кустом не могла видеть ни аллею, ни калитку. Не видела я и света фар, хотя уже совсем стемнело. Мне на мгновение подумалось, что это мог прикатить по каким-то причинам Дэйви, но он бы ехал с включенными фарами, да и фургон его был гораздо более шумным. Прижав цветы к груди, я застыла в ожидании.
Автомобиль остановился у калитки. Дверца открылась и негромко захлопнулась. Щелкнула защелка, скрежетнули петли. Шаги по траве, еле слышные, но явно мужские. Он шел к дому. Стук в дверь.
Я уже собралась двинуться с места, когда услышала звук отворяемой двери и еще через мгновение — шум на кухне.
Сквозь заднее окно коттеджа, выходившее на кладовку, я увидела свет: должно быть, он проникал сквозь приоткрытую дверь кухни. Мое сердце глухо забилось, я подошла ближе и взглянула в окно.
Ничего не было видно, кроме полуоткрытой двери, в которую лился свет, и тени, которая пересекла полосу света, когда гость прошел по комнате. Мужской голос произнес:
— Есть здесь кто-нибудь? Кэйти?
Я рывком отворила заднюю дверь и быстро прошла через кухню.
Гость оказался высоким мужчиной, абсолютно мне незнакомым. Он стоял у очага, явственно изучая «Незримого Гостя». Когда я вошла, он быстро повернулся и, храня самообладание, улыбнулся мне:
— Здравствуйте! Вы, должно быть, Кэйти?
Я не сводила с него глаз. Темные глаза, темные волосы, чуть припорошенные сединой. Должно быть, лет пятидесяти; высокий и худой, с коричневой от загара кожей. Судя по выговору и одежде, американец: светлые тиковые брюки, повседневная, дорогая на вид куртка, шарф. Он вполне сошел бы за цыгана в кладбищенском «видении» мисс Линси, но более вероятно, что это был мамин «уважаемый джентльмен» из Айовы.
Я откашлялась, но поняла, что говорить не могу. Я так и стояла, прижав к себе цветы и глядя на него.
Гость развел руки в примиряющем жесте, словно поясняя: «Я без оружия», — и снова заговорил с успокоительной простотой, очевидным образом пытаясь вернуть в нормальное русло необычную ситуацию:
— Надеюсь, вы простите меня за то, что я явился сюда подобным образом. Прошу прощения, если напугал вас, мисс Кэйти, но я в самом деле очень рад вас видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59