— Дорога на Каэр Морд? Ну как же, хозяин, эта самая она и есть. Поезжай до бог-камня, а потом сверни на большой восточный тракт к морю.— Ты не слышал, не проезжали тут ночью всадники?— Нет, хозяин. Если я сплю, то сплю крепко, — отозвался кузнец.— А этот каменный бог, он далеко?Взглядом знатока кузнец окинул лошадь Мордреда.— Неплохая у тебя лошадка, хозяин, но, сдается, ты проделал немалый путь. Да? Так я и думал. Ну что ж, если ты не слишком будешь гнать ее, то к закату, может, и выедешь. А от камня не более получаса до моря. Дорога эта хорошая. Не бойся, ты еще затемно доберешься в Каэр Морд, и никакие невзгоды тебя в пути не застанут.— Вот в этом я сомневаюсь, — возразил Мордред и дал шпоры лошади, оставив кузнеца удивленно глядеть ему вслед. 9 Для Мордреда, выходца с Оркнейских островов, вид бог-камня, одиноко стоявшего посреди пустоши, — вполне обычное зрелище. И все же этот был не совсем привычным. Это был высокий стоячий камень, одиноко торчавший в самом сердце болот. Его собратьев, что стояли поодиночке или в круге камней, он не раз проезжал на оркнейских пустошах; но те камни были тонко нарезанные и очень высокие, с зубцами или щербинами — в зависимости от того, как отломились они от отца-утеса. А здесь — массивный и толстый серый базальт был обтесан в виде сужающейся к вершине колонны. У подножия его покоилась плоская плита-алтарь; черневшее на ней пятно вполне могло быть засохшей кровью.Он достиг камня на закате, когда солнце, низкое и красное, уже золотило косыми лучами черный вереск. Тронув коленями усталую лошадь, он заставил ее подойти к самому камню. У подножия камня путь раздваивался, и Мордред повернул на юго-восток. По бледному небу с бешено несшимися по нему облаками и привкусу соли в воздухе он распознал, что море неподалеку. Впереди на краю вересковой пустоши вставал густой и черный лес.Вскоре он уже въехал под сень деревьев, и копыта его лошади глухо ударялись о толстый ковер опавшей листвы и сосновых иголок. Мордред пустил лошадь шагом. Он и сам устал, и лошадь, послушно бежавшая ходкой рысью весь день, едва переставляла ноги. И все же двигались они быстро, и оставалась надежда, что он поспеет вовремя.У него за спиной нагроможденья облаков приглушили краски заката. С приближением вечера поднялся ветер. Шелестели листьями, вздыхали деревья. Ранее, чем ожидал Мордред, лес начал редеть, и за кронами показалось светлое небо.Там была прогалина. Возможно, это и есть просека, по которой идет тракт?Ответ он получил почти немедленно. Вероятно, были и иные звуки — топот копыт и лязг металла, — но ветер относил их в сторону, а шелест листвы заглушал их совсем. Но теперь откуда-то впереди послышался крик. Не предостереженья, страха или гнева, а крик радости, столь буйной, что звучал он почти безумно. Лошадь навострила уши, потом вновь прижала их, и глаза у нее закатились, открывая белки. Мордред дал ей шпоры, и его усталая кобыла перешла на тяжелую рысь.Во тьме леса он потерял узкую тропку. Вскоре лошадь уже напролом ломилась через подлесок. Жимолость обвивала заросли бузины и орешника, а усиженные мухами папоротники доставали лошади почти до брюха. Рысь замедлилась, сменилась шагом, поскольку продираться приходилось с трудом; наконец Мордред резко натянул поводья.Отсюда, скрытая глубокой тенью под кронами деревьев, ему была видна полоска вереска, тянувшаяся меж лесом и берегом, и рассекающий ее надвое белый от пыли тракт. В пыли лежал Ламорак — мертвый. Неподалеку стоял, опустив голову, конь, бока его тяжело вздымались. Возле тела, обнявшись, приплясывали, смеялись и хлопали друг друга по плечам Агравейн и Гахерис. Их кони, позабытые на время хозяевами, паслись поодаль.В это мгновенье ветер принес топот лошадиных копыт. Братья застыли, отпустили друг друга и бросились к своим скакунам, чтобы поспешно запрыгнуть в седло. Мордреду показалось было, что они поскачут в укрытие под сенью леса, где стоял он сам, наблюдая за происходившим. Но было уже слишком поздно.Из-за поворота дороги, ведшей на север, галопом вылетели четыре всадника. Вожак их был крупный мужчина, при оружии и на отличном скакуне. Напрягая в сумерках зрение, Мордред разглядел герб вожака: сам Друстан с парой воинов спешил навстречу долгожданному гостю.А рядом с ним — кто бы мог подумать! — скакал Гарет, младший из сыновей Лота.Друстан увидел тело. Крик его эхом разнесся по просеке, он выхватил из ножен меч и на полном скаку понесся на двух убийц.Братья развернули лошадей ему навстречу, поспешно готовясь к бою, но Друстан, судя по всему, опознавший своих противников, дернул поводья так, что заставил лошадь встать на дыбы, прежде чем остановиться, и бросил меч назад в ножны. Мордред остался стоять в тени, выжидая. Он потерпел неудачу, и если он выедет теперь, ему нечего будет сказать, чтобы убедить новоприбывших в том, что он непричастен к убийству Ламорака, что он даже не знал о нем. Артуру известна правда, но Артур и его правый суд далеко.Но, похоже, суд и справедливость Артура имели силу и здесь.Друстан вновь тронул лошадь и подъехал к братьям, чтобы расспросить их. Его солдаты последовали за господином. Гарет спрыгнул с лошади и теперь стоял на коленях в пыли подле тела Ламорака. Потом он бегом вернулся к кучке всадников и схватил под уздцы лошадь Гахериса, неистово размахивая руками, пытаясь добиться от брата ответа на какой-то вопрос.Братья перешли на крик. Отдельные слова и фразы с трудом удавалось разобрать за неустанным шумом ветра в ветвях. Гахерис стряхнул руку Гарета. Он и Агравейн, судя по всему, вызывали Друстана на поединок. А Друстан отказывался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143