ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

"Однако, - продолжал Штифек, - наши законсервированные тела не
были нигде и никем обнаружены в течение ста лет, а появились внезапно,
уничтожив в момент, предшествовавший воплощению, то, что существовало до
нас или, вернее, быть может, сказать, после нас".
И в ответ на это появилась, наконец, статья никому не известного Чу
Иня, который утверждал, что до сих пор действительно существовали
одновременно прошлое и будущее, поскольку в мире господствовала фатальная
предопределенность и однозначность, транссюдативный же аппарат - не что
иное, как бунт вольнолюбивого дьявола против властного и ограниченного
бога, раз и навсегда определившего мир, бунт, уничтожающий фатальность. Но
уж эта статья была явно "вне добра и зла".

Самоубийство
Разгоревшаяся полемика очень отвлекла внимание переселенцев от
непосредственных тягостных впечатлений, выносимых из ежедневных поездок.
Перенесенная в область идей, вся эта история с переселением теряла
некоторую долю остроты.
Кто-то даже сочинил забавную песенку "Если мы существуем...", и
какое-то время современники Хорди, настроившись на игривый лад, всюду ее
напевали, с удовольствием диктуя слова тем, кто еще не знал. Потомки тоже
как будто исчерпали темы для экскурсий, и многим переселенцам казалось, что
самое страшное уже позади. Даже Поль почувствовал прилив энергии и пытался
как мог развлечь Магду.
Он показывал ей в лицах, как всего пугается переселенец озабоченный,
как все находит забавным переселенец беззаботный, как беспокоится о
повышении тиража редактор-толстяк и как требует научной литературы
профессор Дойс. Поль даже изобразил Альзвенга, который, вооружившись лупой,
рассматривает приколотого булавкой к листу бумаги худосочного переселенца.
Под рисунком была подпись: "Фундаментальнейшая проблема".
Магда тихонько смеялась, прикрывая лицо узенькими ладонями. Меж
пальцев на Хорди поблескивали благодарные глаза, и у Поля сжималось сердце
от жалости и любви к этой растерянной девочке, благодарной ему даже за
такую малость.
Чтобы ее насмешить, он готов был на что угодно. Как-то он даже
изобразил, встав на четвереньки, лошадь, по ошибке перемещенную во времени.
Поль вставал "на дыбы", падал на "передние ноги" и тут же визжал, то
изображая панический ужас горожанки двадцать первого века, то ответный
испуг нервной лошади.
Магда смеялась до слез, но вдруг обиделась:
- Вы меня считаете ребенком!
И отвернулась к окну, а когда он подошел к ней, готовый просить
прощения, тихо спросила:
- Разве это весело - то, что вы рассказываете? Я смеюсь просто потому,
что устала мучиться. Мне страшно, вы понимаете, Поль?
- Ничего, ничего, - бормотал, подавленный, Хорди. - Этот мир, может
быть, не очень надежен, но зато в нем коечто от нас зависит, теперь-то мы
это знаем. Это неплохо - знать, что кое-что от нас зависпт.
- Да, если мы есть...
- Но вы-то есть, Магда, я это точно знаю, клянусь вам, - горячо сказал
Поль и заслужил еще одну благодарную улыбку Магды.
- Стоит ли волноваться? - сказал он тогда, осмелев. - Вы еще не
слышали песенку "Если мы существуем..."?
...Вскоре, однако, случилось такое, что враз и жестко вернуло
переселенцев к насущной трагедии.
Уже несколько раз профессор Дойс не участвовал в общих поездках,
ссылаясь на необходимость произвести некоторые расчеты. Затем он попросил
разрешения еще раз, уже одному, съездить к омертвевшему морю взять
химические пробы.
Приехав с моря, профессор повесился в своей палате.
Переселенцы были скорее оглушены, чем огорчены этой смертью. Каждый из
них с момента начала действия аппарата времени пережил огромные страдания,
и почти все они считали, пусть не вполне отч„тливо, что это как бы залог
вечной или хотя бы очень продленной жизни. И вот перед ними был человек,
который, проделав этот мучительный путь, сам отказался от всего, ради чего
пошел на риск.
"Что толкнуло профессора к самоубийству - зрелище плодов своих
действий или своего бездействия?" - под таким заголовком была опубликована
в тот же вечер заметка в "Листке переселенцев". Но все это было не так уж
ново. Гораздо любопытнее, хотя и не вполне понятны, были несколько фраз,
набросанных Дойсом в той же тетради, где были его последние расчеты и
формулы.
"Посмертные письма - жалкая ложь, стремление прикрыть или обнажить
часть правды" - эта строчка, выведенная внизу восьмого листка тетради, была
дважды зачеркнута, но воспроизведена почти в тех же выражениях через три
страницы и дополнена еще одной мыслью: "Мы оставляем после себя кое-что
посущественнее, и пусть под этим почти никогда нет подписи автора - это
посмертно наш ад или наш рай, пусть несознаваемый нами..." "Я очень стар, -
было написано почти в конце тетради, - и мое самоубийство не многим
отличается от естественной смерти, смерти человека, у которого все равно
уже нет сил что-нибудь изменить в сделанном раньше..." И уже на обложке
было набросано еще несколько строк: "Химизм биосферы... Мы слишком надеемся
на могущество биосферы. Мы слишком верим, что и отбросы сумеет она обратить
в удобрение и яд - в стимул. Но есть границы могущества даже очень обширных
явлений. И сама бесконечность не утешение. Ее мера - конечные вещи. Они
делают бесконечность той или иной. Бесконечность не безлика - вот в чем
великое счастье и горе тех, кому дано было понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики