– Значит, мы тоньше организованы, — заметила Келли.
– У нас нет выбора. Самцы шимпанзе подчиняются нейронам, которые контролируют действие и агрессию…
– Именно поэтому они чаще бывают склонны к насилию? — спросила она.
– Да, мы так считаем. В нашем мозгу есть аналогичные структуры.
– В самом деле? Мужские нейроны? — Келли с сомнением посмотрела на Рубена.
– Нервная система мужчины предполагает более высокий порог активности, который находится в глубинах нашего мозга — древнее наследие эволюции.
– Тогда почему бы не отправить меня непосредственно на этот уровень? — поинтересовался Леон.
– Мы помещаем чипы погружения в ту область, куда нам легче проникнуть хирургическим путем. А до того уровня, о котором вы говорите, практически невозможно добраться.
Келли нахмурилась.
– Значит, самцов шимпанзе…
– Труднее контролировать. Я бы сказал, что профессор Маттик управляет своим шимпанзе с заднего сидения.
– В то время как Келли находится в командном пункте, ведь с самками шимпанзе все обстоит проще? — Леон смотрел вдаль. — У нее преимущество!
Келли усмехнулась.
– Тебе придется играть теми картами, которые сдали.
– Это нечестно.
– Большая Палка, биология — это судьба.
Стая нашла гниющие фрукты. Среди шимпанзе пробежала волна возбуждения.
Запах был привлекательным и отталкивающим одновременно, и сначала Леон не понял, почему. Шимпанзе бросились к перезрелым плодам синевато-зеленого цвета, срывали кожуру и с шумом всасывали сок.
Леон осторожно попробовал. Удар последовал мгновенно. Им овладела приятная истома. Конечно — фруктовый сок превращается… в алкоголь! Шимпанзе совершенно сознательно собирались напиться.
Леон «позволил» Айпану последовать примеру остальных обезьян. К тому же у него не оставалось выбора.
Айпан начинал ворчать и размахивать руками всякий раз, когда Леон пытался отвести его подальше от коварных фруктов. А через некоторое время Леон и сам не захотел никуда уходить. Он расслабился и довольно скоро почувствовал себя на верху блаженства.
Потом появилась стая рабуинов, и он потерял контроль над Айпаном.
Они возникли неожиданно. Рабуины беззвучно бежали на двух ногах. Хвосты шевелились — звери посылали друг другу сигналы.
Пятеро копытных сместились влево, отсекая Эсу.
Большой бросился на них. Работяга подбежал к ближайшему врагу и ударил его кулаком.
Я бросал камни. Попал в одного. Он взвизгнул и отскочил назад. Но его место заняли другие. Я бросил еще раз, а они устремились вперед, поднялась пыль, все закричали, и врагу удалось схватить Эсу. Рабуины принялись рвать ее когтями, лягать острыми копытами.
Трое потащили Эсу прочь.
Наши самки испугались и убежали. Мы, воины, остались.
Мы дрались с ними. Кричали, бросали камни, кусались, когда они подходили близко. Но мы не смогли добраться до Эсы.
Потом они ушли. Быстро помчались прочь на двух ногах с копытами. И победно вертели своими хвостами. Дразнили нас.
Мы чувствовали себя плохо. Эса была старой, и мы ее любили.
Напуганные самки вернулись обратно. Мы гладили друг друга, пытаясь успокоиться, но знали, что двуногие где-то едят Эсу.
Большой прошел мимо меня и попытался похлопать по спине. Я зарычал.
Он Большой! Он должен был остановить врага.
Его глаза стали злыми, и Большой ударил меня. Я ударил его в ответ. Он налетел на меня. Мы покатились по земле, поднимая ,клубы пыли. Мы кусались и вопили. Большой сильный, очень сильный. Он принялся колотить моей головой о землю.
Другие воины только смотрели, никто не присоединился к нашей схватке.
Он побил меня. Мне больно. Я ушел.
Большой начал успокаивать воинов. Подошли самки, чтобы выказать свое уважение Большому. Потрогать его, погладить, как он любит. Он последовательно оседлал одну за другой троих самок. Он чувствовал себя Большим.
А я лизал свои раны. Подошла Шила, чтобы поухаживать за мной. Скоро мне стало лучше. И я забыл про Эеу.
Однако я помнил, что Большой побил меня. При всех. Теперь у меня все болит, а за Большим ухаживают самки.
Он позволил прийти и забрать Эсу. Он Большой, он должен был остановить врага.
Придет день, и я до него доберусь. И он будет лежать на спине.
Придет день, и Большим стану я.
– Когда ты покинул сознание шимпанзе? — спросила Келли.
– После того как Большой перестал колотить меня… точнее, Айпана.
Они загорали под ярким солнцем у бассейна. Пьянящие запахи леса пробудили в Леоне желание снова вернуться в пыльные долины, где совсем недавно пролилась кровь. Он задрожал и глубоко вздохнул. Драка с Большим увлекла Леона, ему не хотелось уходить, несмотря на то, что было больно. Погружение обладало гипнотической привлекательностью.
– Представляю, как ты себя чувствуешь, — сказала Келли. — Мы ведь так похожи на них. Я покинула Шилу, как только появились рабуины. Мне стало очень страшно.
– Зачем их, по-твоему, вообще разводили?
– Предполагалось, что на рабуинов будут охотиться, так мне сказал Рубен. Нечто новое и таящее в себе опасность.
– Охотиться? Наши бизнесмены готовы ухватиться за любую возможность… — Леон собрался прочитать небольшую лекцию о том, как далеко зашло в своих экспериментах человечество, но в последний момент понял, что сейчас это не к месту.
– Ты всегда говорил, что люди — разумные животные. Никакая социоистория не будет работать, если не принять во внимание нашу чисто звериную составляющую.
– Боюсь, мы способны на самые страшные поступки. — Леон не ожидал, что опыт погружений произведет на него такое сильное впечатление.
– Думаю, да. В термине «цивилизованный человек» есть внутреннее противоречие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25