А может, просто он устал,
Да так, что через силу
Еще к родным пришел местам,
А дальше – не хватило.
И только совесть не в ладу
С приманкой – думкой этой:
Я дома. Дальше не пойду
Искать войну по свету.
И неизвестно, что верней,
А к горю – в сердце смута.
– Скажи хоть что-нибудь, Андрей.
– Да что сказать, Анюта?
Ведь говори не говори,
А будет легче разве
Сниматься завтра до зари
И пробираться к Вязьме?
Никем не писанный маршрут
Распознавать на звездах.
Дойти до фронта – тяжкий труд,
Дойдешь, а там – не отдых.
Там день один, как год, тяжел,
Что день, порой минута…
А тот – он шел и не дошел,
Но все идет как будто.
Ослабший, раненый идет,
Что в гроб кладутся краше.
Идет.
«Товарищи, вперед.
Дойдем. Настанет наше!
Дойдем, иному не бывать,
Своих достигнем линий.
И воевать – не миновать.
А отдыхать?
В Берлине!»
На каждом падая шагу
И поднимаясь снова,
Идет. А как же я могу
Отстать, живой, здоровый?
Мы с ним прошли десятки сел,
Где как, где смертным лазом.
И раз он шел, да не дошел,
Так я дойти обязан.
Дойти. Хоть я и рядовой,
Отстать никак не волен.
Еще добро бы он живой,
А то он – павший воин.
Нельзя! Такие вот дела… –
И ей погладил руку.
А та давно уж поняла,
Что боль – не боль еще была,
Разлука – не разлука.
Что все равно – хоть наземь ляг,
Хоть вдруг лишись дыханья…
Прощалась прежде, да не так,
А вот когда прощанье!
Тихонько руку отняла
И мужние колени
С покорным плачем обняла
На том угретом сене…
И ночь прошла у них.
И вдруг
Сквозь кромку сна на зорьке,
Сквозь запах сена в душу звук
Вошел ей давний, горький:
Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой –
И мы домой…

ГЛАВА 7

Все сборы в путь любой жены
И без войны не сладки.
И без войны тревог полны
Все сборы в жизни краткой.
Но речь одна, когда добром, –
Не по нужде суровой
Мы край на край и дом на дом
Иной сменить готовы.
Другая речь – в годину бед
Жене самой, без мужа,
Из дома выйти в белый свет
И дверь закрыть снаружи.
С детьми из теплого угла,
С гнезда родного сняться,
Где, может быть, еще могла
Ты весточки дождаться.
С котомкой выйти за порог –
И, всей той мукой мучась,
Брести…
Но если на восток, –
То как бы ни был путь жесток, –
Бывает горше участь.
Как на родной земле своей,
Так ты, и дом теряя,
Хоть под кустом, а все ж на ней –
В любом далеком крае.
А вот когда чужим судом
Обмен решен иначе, –
Не край на край, не дом на дом,
А плен –
На плен с придачей.
С какой придачей – погоди:
Расчеты эти впереди.
Еще он твой – последний час
В твоем дому, пока
Переведут тебе приказ
С чужого языка.
Но твой – он выбран не тобой –
Лежит на запад путь.
И взять ни имени с собой,
Ни отчества. Забудь.
Забудь себя еще живой
И номер получи.
И только этот номер свой
На память заучи.
И только можешь ты молчать,
Приказ в дорогу дан.
На нем недвижная печать
И подпись: комендант.
И в нем твой дом, и хлеб, и соль,
Что от немых властей.
И хоть самой – на снег босой,
Троих одеть успей.
Рукой дрожащею лови
Крючки, завязки, мать.
Нехитрой ложью норови
Ребячий страх унять.
Зови меньших живей, живей,
Как в гости, в тот поход.
И только старшенькой своей
Не лги – и так поймет.
И соберись, и уложись,
И в час беды такой
Еще хозяйкой окажись
Проворной и лихой.
И всю свою в дорогу кладь,
Как из огня, схвати.
И перед тем, как выйти, мать,
Не оглянись и не присядь, –
Нельзя.
И дом – прости!..
Прости-прощай, родимый дом,
Раскрытый, разоренный,
И пуня с давешним сенцом,
И садик занесенный.
Прости-прощай, родимый дом,
И двор, и дровосека,
И все, что памятно кругом
Заботой, замыслом, трудом, –
Всей жизнью человека.
Дом, где он жил среди хлопот
И всем хозяйством правил.
И, чтоб годам был виден счет,
Он надпись: тыща девятьсот
Такой-то год поставил.
Среди такой большой земли,
Родной, заветный угол,
Где эти девочки росли
И наряжали кукол.
И где как будто жизнь прошла,
Куда хозяйка дома
Как будто девочкой вошла
К парнишке молодому.
Где пел по веснам свой скворец
И жил, как все на свете,
Порядком вечным: мать, отец,
Потом скворчата-дети.
Пришла в родную сторону
Чужая злая сила.
И порознь мужа и жену
Из дома проводила.
И где-то, где-то он сейчас,
Какой идет дорогой,
Солдат, что воинскую часть
Свою искал с тревогой.
Теперь меж небом и землей,
Огнем вокруг объятой,
Она была его семьей,
Его родною хатой.
И человек среди людей,
Как хлебом и одеждой,
Он был обязан только ей
Своей мечтой-надеждой.
В пути, за тридевять земель,
У Волги ли, у Дона
Свою в виду держал он цель,
Солдат, – дойти до дома.
Хоть кружным, может быть, путем –
Дойдем, придем с победой
Домой!
А что уже тот дом –
Не все ты знал и ведал.
В тот первый день из горьких дней,
Как собрался в дорогу,
Велел отец беречь детей,
Смотреть за домом строго.
Велел сидеть в своем углу
В недобрую годину,
А сам жену в чужом тылу,
В глухом плену покинул.
Ну что ж, солдат, взыщи с нее,
С жены своей, солдатки,
За то, что, может быть, жилье
Родное не в порядке;
Что не могла глядеть назад,
Где дом пылал зажженный,
Как гнал ее чужой солдат
На станцию с колонной;
Что не могла она сберечь
В саду трехлеток-яблонь;
Что шла, покинув дом и печь,
А так детишки зябли!
Что шла, как пленные, в толпе
На запад под конвоем;
Что не отправила тебе
Письма с дороги, воин.
За все с того, кто виноват,
По всем статьям устава
Взыщи со строгостью, солдат,
Твое, хозяин, право.
Всего и нужно для суда
И для сведенья счетов
Прийти с победою туда,
Проверить, как и что там.
1 2 3 4 5 6 7 8