Пришло время, и мои обстоятельства изменились. Приятели заподозрили что-то неладное. Почему я увиливаю от ответа, мямлю, пытаюсь перевести разговор на другое, как только речь заходит о моей непреходящей молодости? Пошли шепотки. При моем появлении ни одно лицо не освещалось приветливой улыбкой. Там, где меня, бывало, ждала радушная встреча, мне лишь небрежно кивали; вскоре наша компания раскололась, разбрелась кто куда, и я пребывал в одиночестве и унынии. Раньше чувство радости не покидало меня, теперь я был постоянно в дурном расположении духа.
Обстоятельства изменились, они требовали, чтобы изменился и я. Мне, их рабу, пришлось подчиниться. У меня была одна-единственная возможность вернуть любовь и доверие приятелей: пролить свет на предмет спора, откровенно рассказав им о своем прежнем, человеческом существовании, а там – будь что будет. Я целиком подчинил себя цели – найти лучший способ действий. Может быть, рассказать свою историю сразу всей компании, или – что, пожалуй, умнее – опробовать ее на двух приятелях, обратив их, если удастся, на путь истины, а с их помощью – и остальных? После долгих размышлений я остановился на втором варианте.
Нас было двенадцать. Все, как говорится, из хороших семей. Мы не были ни знаменитостями, ни аристократами, но в нас текла кровь двенадцати великих родов наследственной аристократии всех монархий на Блитцовском. Ни один из нас не имел в фамилии гласных, хотя благородное происхождение обязывало нас заслужить эти гласные, что было вовсе не обязательно для микробов более скромного происхождения. Гласными жаловали фаворитов из высшего света, как это водится при дворах, но менее родовитые микробы могли заслужить их личными доблестями, добиться интригами, подкупом и так далее. Микробы жаждали мишуры и отличий, это было естественно и лишний раз доказывало, что разница между людьми и микробами лишь в физических размерах.
Я не мог выговорить ни одного имени из-за отсутствия гласных, а приятели мучились с моим местным именем; оно было вымышленное, я хитроумно изобрел его сам во избежание неприятностей. Я назвался уроженцем Главного Моляра, а это была далекая и никому не известная страна, поэтому требовалось имя, внушающее доверие окружающим, экзотическое имя, приличествующее чужестранцу. Я придумал такое имя – смешение зулусского с тьерра-дель-фуэганским, – оно состояло из трех клохтаний и одной отрыжки и было самым непроизносимым именем, какое я когда-либо слышал. Я и сам-то не мог выговорить его одинаково два раза подряд, а что до приятелей, так они бросили всякие попытки звать меня по имени, а потом стали пользоваться им как ругательством. Когда они попросили придумать для них что-нибудь полегче, я предложил им называть меня Геком, уменьшительным именем от моего американского Гексли. В благодарность приятели со всей стороны позволили и мне назвать их другими именами. Я предложил им на выбор сорок пять имен своих любимых литературных героев, и после долгих упражнений мы отобрали одиннадцать, которые они могли осилить с наименьшей опасностью сломать себе челюсть. Ниже я привожу эти имена, сопровождая каждое указанием, к какому великому генеалогическому древу или ветви его принадлежит владелец, и описанием семейного герба.
Лемюэль Гулливер Лемюэль Гулливер. – Назвав одного из приятелей Гека Лемюэлем Гулливером, а другого Лурбрулгрудом (Лурбрулгруд – столица королевства Бробдингнег в «Путешествиях Лемюэля Гулливера» Д. Свифта), Марк Твен тем самым подчеркнул несомненное влияние Д. Свифта на свое произведение. Рип ван Винкль – герой одноименного произведения Вашингтона Ирвинга (1819). Гай Мэннеринг – герой одноименного произведения Вальтера Скотта (1815). Догберри – комический персонаж комедии У. Шекспира «Много шума из ничего». Полковник Малберри Селлерс – персонаж романа М. Твена «Американский претендент». Людовик XIV – король Франции (1643 – 1715). Царь Ирод (ок. 73 – 4 до н. э.) – царь Иудеи с 40 г. В Новом завете ему приписывается «избиение младенцев» при известии о рождении Христа.

– гноеродная точка, глава гноеродных микробов. Герб – одна точка.
Лурбрулгруд – двойная точка, diplococcus, ветвь гноеродных. Герб – типографское двоеточие.
Рип ван Винкль – ветвь – sarcina, кубовидные массы. Герб – оконный переплет.
Гай Мэннеринг – стрептококк, возбудитель рожистого воспаления. Герб – петлеобразная цепь. с
Догберри – возбудитель острой пневмонии. Герб – ланцет.
Санчо Панса – возбудитель тифа. Герб – бирюльки.
Давид Копперфильд – ветвь – реснички эпителия. Герб – хрен с пучком корней.
Полковник Малберри Селлерс – ветвь родства – тризм челюсти. Герб – сломанная игла.
Людовик XIV – туберкулезная палочка. Герб – порванная паутина.
Царь Ирод – дифтеритная палочка. Герб – рассыпанная азбука Морзе 25.
Гек – возбудитель азиатской холеры. Герб – клубок земляных червей.
Дон Кихот – возбудитель возвратного тифа. Герб – клубок змей.
Никто не знает происхождения этих достославных гербов, нигде не упоминаются великие события, в честь которых они были учреждены и которые были призваны увековечить. Эти события происходили в незапамятные доисторические времена и не сохранились даже в преданьях старины. Но вот что поразительно! Я точно помню, что под микроскопом представитель любого семейства микробов выглядел так же, как его герб, но это на земле, а здесь, когда смотришь на него глазами микроба, он кажется удивительно красивым – и лицом, и сложением, и даже отдаленно не напоминает семейный герб. Это очень странно и, по-моему, чрезвычайно интересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46