Давайте условимся так, граф Луиджи: я попытаюсь прочесть ваше прошлое, и если сделаю это успешно... нет, все равно, даже тогда я не стану касаться будущего: пусть этим занимаются специалисты.
Он взял руку Луиджи.
- Погодите, Дэв, - сказал Том. - Пока не начинайте! Граф Луиджи, вот вам карандаш и бумага. Запишите здесь то самое важное событие, которое, как вы говорили, было вам предсказано и совершилось в том же году. Запишите это и дайте мне, чтоб я смог проверить Дэва.
Загораживая рукой бумагу, чтобы другие не увидели, что он пишет, Луиджи нацарапал несколько слов и, сложив листок, подал его Тому со словами:
- Если он угадает, я скажу вам, и вы прочтете.
Вильсон погрузился в изучение ладони Луиджи - нашел линию жизни, линию сердца, линию головы и так далее и проследил их связь с паутиной более тонких и малоприметных линий, расходившихся в разные стороны; он пощупал мясистый бугор у основания большого пальца и отметил про себя его форму, а также той части ладони, которая находилась между запястьем и основанием мизинца; потом внимательнейшим образом осмотрел все пальцы, их форму, соотношение между собой и то, как они располагаются, когда рука находится в состоянии покоя. Остальные трое наблюдали эту процедуру, затаив дыхание: все они склонились над ладонью Луиджи, ни единым звуком не нарушая тишины. А Вильсон уже во второй раз, но все так же внимательно, обследовал ладонь и только потом начал излагать результаты своих наблюдений.
Он описал характер Луиджи, его наклонности, симпатии и антипатии, стремления и маленькие чудачества, и все это так, что Луиджи стал морщиться, а остальные - смеяться. Впрочем, оба брата заявили, что портрет написан мастерски и очень похож.
Затем Вильсон приступил к описанию жизни Луиджи. Он говорил осторожно, с запинкой, медленно водя пальцем по главным линиям ладони, время от времени задерживаясь на какой-нибудь "звездочке" и пристально разглядывая все линии по соседству с ней. Он назвал два-три прошлых события, и Луиджи подтвердил правильность его слов. Обследование продолжалось. Внезапно Вильсон удивленно поднял голову.
- Вот здесь отмечено одно событие, о котором вам, вероятно, не хотелось бы...
- Ничего, говорите! - добродушно сказал Луиджи. - Обещаю вам, что меня это не смутит.
Но Вильсон все еще колебался и не знал, что ему делать. Потом сказал:
- По-моему, это слишком деликатное дело. Лучше уж я напишу или шепну вам на ухо, и тогда вы сами решите, говорить ли мне об этом, или нет.
- Отлично, - согласился Луиджи, - пишите!
Вильсон написал что-то на листке бумаги и отдал Луиджи, тот прочел и обратился к Тому:
- Мистер Дрисколл, разверните-ка ваш листок и прочтите его вслух.
Том прочел:
- "Мне было предсказано, что я убью человека. Это совершилось в том же самом году". Ах ты черт! - воскликнул он.
Затем Луиджи дал ему записку Вильсона и сказал:
- А теперь прочтите вот это!
Том прочел:
- "Вы убили кого-то, но я не могу разобрать, мужчину, женщину или ребенка".
- Ого! - воскликнул Том в изумлении. - Первый раз в жизни слышу что-нибудь подобное. Выходит, своя собственная рука - смертельный враг! Подумать только - на руке остаются следы самых глубоких, можно сказать, роковых тайн, и эта рука-предательница готова выдать их первому встречному, промышляющему черной магией! Но зачем же вы показываете свою руку, если на ней написаны такие страсти?
- А мне-то что? - спокойно сказал Луиджи. - Пусть знают! У меня были основания убить этого человека, и я ни о чем не жалею.
- Что же это за основания?
- Ну... в общем, он это заслужил.
- Я вам сейчас расскажу, почему он его убил, раз он сам не хочет, взволнованно заговорил Анджело. - Он это сделал, чтоб спасти мою жизнь, вот почему. Значит, это был благородный поступок, а не то, что надо таить.
- Правильно, правильно! - сказал Вильсон. - Если это было сделано для спасения жизни брата, то это был великий и благородный поступок.
- Полноте! - возразил Луиджи. - Мне очень приятно это слышать, но на поверку тут нет ни бескорыстия, ни великодушия, ни героизма. Вы забываете об одном: допустим, я не спас бы жизни Анджело, что стало бы тогда со мной? Если бы я позволил тому человеку убить его, он наверняка убил бы и меня тоже! Значит, я спас собственную жизнь.
- Ну, это одни слова! - сказал Анджело. - Уж я-то тебя знаю и не поверю, что ты тогда хоть на миг подумал о себе. У меня хранится оружие, которым Луиджи убил этого человека, когда-нибудь я вам его покажу. Этот кинжал, еще до того как он попал в руки Луиджи, имел свою долгую историю. Его подарил моему брату индийский раджа, гаеквар Бароды370: кинжал этот хранился в его семье не то двести, не то триста лет. Им было убито довольно много дурных людей, которые нарушали покой самого раджи и его предков. На вид оружие это ничем особенным не отличается, разве только тем, что оно не похоже на обычные кинжалы или ножи, - сейчас я вам его нарисую. - Анджело взял лист бумаги и принялся быстро чертить. - Вот так: широкий, зловещего вида клинок, с краями, острыми, как бритва. На клинке выгравированы знаки и имена прежних владельцев. Я добавил сюда имя Луиджи латинскими буквами и изобразил, как видите, наш герб. Обратите внимание, какая у него странная рукоять. Она сделана из цельной слоновой кости и отполирована, как зеркало, длина ее - четыре-пять дюймов, она круглая и толстая, как кисть мужской руки, а сверху плоская, чтобы удобнее было упираться большим пальцем; вы хватаете кинжал, кладете на это место большой палец, заносите над головой и ударяете сверху вниз. Гаеквар показал нам, как им пользоваться, когда дарил его брату, и в ту же самую ночь Луиджи пришлось воспользоваться этим оружием, а у гаеквара стало одним слугой меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51