Иногда он срисовывал на бумагу тонкие, затейливые узоры, оставленные отпечатками пальцев, и затем при помощи пантографа313 увеличивал их во много раз, чтобы удобнее и легче было исследовать причудливую паутину линий.
Как-то в знойный послеполуденный час - это был первый день июля 1830 года - Вильсон трудился над каким-то весьма запущенным гроссбухом в своем кабинете, выходившем окнами на запад, где расстилались пустыри. Внезапно чьи-то голоса нарушили тишину. Их громкая перекличка заставляла предположить, что собеседники находятся на изрядном расстоянии друг от друга.
- Эй, Рокси, как твой малыш? - кричали откуда-то издали.
- Прекрасно! А ты как поживаешь, Джеспер? - слышалось под окном Вильсона.
- Хвастаться нечем, но и жаловаться грех. Как-нибудь соберусь, приду поухаживать за тобой, Рокси!
- Ах ты грязный черный кот! - отвечала Рокси, сопровождая свои слова беззаботным смехом. - Очень мне надо якшаться с такими черными обезьянами, как ты! Точно не найду я себе кавалера получше! Признайся-ка, что Нэнси, служанка старой миссис Купер, дала тебе отставку?
- Э, Рокси, да ты никак ревнуешь! Ишь плутовка, хе-хе-хе! Поймал тебя на этот раз!
- Как же, поймал! Ха-ха! Ей-богу, Джеспер, когда-нибудь ты лопнешь от гордости. На месте твоего хозяина я продала бы тебя в низовья реки, пока ты еще не совсем свихнулся. Вот увижу твоего хозяина, обязательно ему посоветую!
Ленивому, бесцельному зубоскальству не было конца. Обе стороны явно получали удовольствие от этого дружеского поединка, и каждая была довольна своим острословием, ибо оно представлялось им острословием и ничем иным.
Вильсон подошел к окну посмотреть на дуэлянтов; их болтовня мешала ему работать. На соседнем пустыре он увидел Джеспера - молодого, черного, как уголь, геркулеса негра, который, будучи послан на работу, восседал на садовой тачке под нещадно палящим солнцем и лишь собирался приступить к делу, а пока что отдыхал часок перед началом. Возле крыльца Вильсона стояла Рокси с детской коляской работы домашнего мастера, в которой сидели лицом к лицу два малыша. Если не видеть Рокси, то по речи ее можно было принять за негритянку, но это не соответствовало действительности. Она была негритянкой только на одну шестнадцатую, и обнаружить эту шестнадцатую не представлялось возможным. Рокси была совершенно светлокожая, рослая, пышнотелая, с величавой осанкой и исполненными благородной, царственной грации движениями. У нее были блестящие карие глаза, здоровый, яркий румянец во всю щеку и копна мягких шелковистых волос каштанового цвета, которые, правда, скрывал сейчас туго повязанный на голове клетчатый платок. Лицо было выразительно и говорило о решительном характере, черты его были правильны, миловидны и даже красивы. Среди своих соплеменников она держалась свободно и независимо, пожалуй, несколько вызывающе; но при белых вела себя тише воды, ниже травы.
По существу, Рокси ничем не отличалась от белых, но одна шестнадцатая часть, то есть негритянская часть, перетянула остальные пятнадцать шестнадцатых и сделала ее негритянкой. Она была рабыней и в качестве таковой подлежала купле-продаже. Что касалось ее ребенка, то он был белым на тридцать одну тридцать вторых, но именно из-за ничтожной одной тридцать второй части считался, по нелепости закона и местных обычаев, негром и посему - тоже рабом. У него были голубые глаза и льняные кудри, как и у его белого сверстника; отец белого ребенка различал малышей, хотя очень редко их видел, - правда, только по одежде. Его дитя носило платьице из мягкого муслина с кружевными оборками и коралловое ожерелье на шейке, а сын Рокси только простую рубашонку из сурового домотканого полотна, еле доходившую до колен, и никаких украшений на нем не было.
Белого младенца звали Томас Бекет Дрисколл, а имя негритенка было Вале де Шамбр*, без фамилии, ибо рабы такими привилегиями не пользовались. Роксана где-то случайно услышала это выражение, ей понравилось незнакомое звукосочетание, и, приняв его за имя, она наградила им свое чадо. Впрочем, оно быстро превратилось в Чемберса.
______________
* Valet de chambre - камердинер (франц.).
Вильсон знал Рокси, и когда состязание в остроумии стало ослабевать, он вышел на крыльцо, собираясь раздобыть несколько новых стеклышек для своей коллекции. Поняв, что его безделье замечено, Джеспер с рвением принялся за работу. Вильсон оглядел младенцев и спросил:
- Сколько им уже, Рокси?
- Обоим пять месяцев, сэр. Они родились первого февраля.
- Славные малыши, оба красавчики.
Рокси просияла от удовольствия, показав белоснежные зубы.
- Дай вам бог здоровья, мистер Вильсон! - с жаром воскликнула она. Спасибо вам за ваши слова, ведь один-то из них - негр! Для меня он, конечно, самый лучший мальчонка на свете, но это, видать, потому, что он мой.
- Как же ты их различаешь, Рокси, когда они голышом?
Раскатистый хохот Рокси был под стать ее комплекции.
- Ну, я-то различаю, мистер Вильсон, а вот мистер Перси, тот нипочем не сумеет!
Вильсон еще немножко поболтал с Рокси, а потом достал две стеклянные пластинки и попросил у нее для своей коллекции отпечатки пальцев с правой руки и с левой, затем надписал ее имя и число, а заодно снял отпечатки пальцев обоих младенцев и сделал соответствующие пометки.
Спустя два месяца, 3 сентября, он повторил эту операцию со всеми тремя. Он любил составлять "серии": то есть, начав снимать у детей отпечатки пальцев, повторял это через каждые несколько лет.
На следующий день, 4 сентября, произошло событие, которое глубоко потрясло Роксану. Мистер Дрисколл снова обнаружил пропажу небольшой суммы денег - другими словами, это случилось не впервые, а уже в четвертый раз, и терпение хозяина лопнуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51