У геологии никогда не было таких точных данных для умозаключений. Да и у теории "происхождения видов" - тоже. Ледниковые периоды - великая вещь, но все это так туманно, так неопределенно... А тут посмотрите сами!
За сто семьдесят шесть лет Нижняя Миссисипи укоротилась на двести сорок две мили, то есть в среднем примерно на милю и одну треть в год. Отсюда всякий спокойно рассуждающий человек, если только он не слепой и не совсем идиот, сможет усмотреть, что в древнюю силурийскую эпоху, - а ей в ноябре будущего года минет ровно миллион лет, - Нижняя Миссисипи имела свыше миллиона трехсот тысяч миль в длину и висела над Мексиканским заливом наподобие удочки. Исходя из тех же данных, каждый легко поймет, что через семьсот сорок два года Нижняя Миссисипи будет иметь только одну и три четверти мили в длину, а улицы Каира и Нового Орлеана сольются, и будут эти два города жить да поживать, управляемые одним мэром и выбирая общий городской совет. Все-таки в науке есть что-то захватывающее. Вложишь какое-то пустяковое количество фактов, а берешь колоссальный дивиденд в виде умозаключений. Да еще с процентами.
Когда вода побежит в одну из канав, о которых я говорил выше, людям, живущим по соседству, надо не мешкая переселяться. Вода, как ножом, срезает берега. В момент, когда ширина рукава достигает двенадцати - пятнадцати футов, можно считать бедствие наступившим, потому что никакие силы земные отвратить его уже не смогут. Когда ширина достигнет ста ярдов, берега начинают отваливаться ломтями, по пол-акра каждый. Когда течение шло по излучине, его скорость равнялась только пяти милям в час; сейчас, благодаря сокращению расстояния, она невероятно возрастает. Я был на борту первого парохода, пытавшегося пройти против течения по новому руслу у Американской излучины, но мы так и не прошли. Было около полуночи, а ночь была бурная гром, молнии, ливень. Считалось, что скорость течения в рукаве составляет пятнадцать - двадцать миль в час; наш же пароход мог давать двенадцать-тринадцать миль в час, не больше, даже в тихой воде, - поэтому мы, может быть, делали глупость, пытаясь войти в рукав. Но мистер Дж., человек честолюбивый, не хотел так просто отказаться от этой попытки. Течение у берега под самым мысом было почти так же стремительно, как и посредине, поэтому мы пролетели вдоль берега, словно курьерский поезд на всех парах, и готовились к попытке "отразить напор", как только встретимся с течением, бурлящим у мыса. Но все наши приготовления были тщетны. Налетев на нас, течение завертело судно волчком, вода залила бак, и пароход так накренился, что трудно было устоять на ногах. В следующий миг нас отбросило вниз по реке, и мы должны были напрячь все силы, чтобы не врезаться в лес. Попытку эту мы повторяли четыре раза. Я стоял у трапа. Странно было смотреть, как пароход вдруг круто разворачивало кормой вперед, когда, выскользнув из водоворота, он получал в нос мощный удар течения. Удар получался такой гулкий, и судно сотрясалось так, как если бы на полном ходу врезалось в мель. При вспышках молнии видно было, как хижины на плантациях и тучные пласты земли обрушивались в реку. Грохот, который они при этом производили, был неплохим подражанием грому. Раз, когда нас завертело, мы чуть не налетели на дом с освещенным окном. Он находился от нас футах в двадцати и в следующее мгновение снесен был в реку. Стоять на нашем баке не было возможности: вода неслась через палубу водопадом, когда нас разворачивало поперек течения. При четвертой попытке мы врезались в лес двумя милями ниже нового русла; там, разумеется, все было покрыто водой. Через день или два по новому руслу в три четверти мили шириной легко проходили пароходы, сокращая свой путь на десять миль.
Старый "сокращающий" рукав уменьшил длину реки на двадцать восемь миль. С ним было связано одно предание. Рассказывали, что как-то ночью по широкой излучине реки обычным путем шел пароход, причем лоцманы не знали, что река проложила новый рукав. Ночь была жуткая, отвратительная; все очертания были размыты и искажены. Старая излучина обмелела; судну приходилось остерегаться предательских мелей; и вдруг оно наскочило на одну из них. Растерявшиеся лоцманы начали ругаться, и у одного из них вырвалось совершенно праздное пожелание: "вовек не сойти с этого места". Как всегда в таких случаях, именно эта молитва и была услышана в ущерб остальным. До сего дня этот призрачный пароход шныряет по старому руслу, ища выхода. И не один солидный вахтенный клялся мне, что в дождливые мрачные ночи он, проходя мимо острова, со страхом вглядывался в старое русло и видел слабый отсвет огней призрачного корабля, пробивающегося там сквозь туман, и слышал глухое покашливание предохранительных клапанов и заунывные крики лотовых.
Так как у меня больше нет фактических данных, я прошу разрешения заключить эту главу еще несколькими воспоминаниями о Стивене.
У большинства капитанов и лоцманов были его расписки - на сумму от двухсот пятидесяти долларов и выше. Стивен по ним не расплачивался, но аккуратно возобновлял их каждые двенадцать месяцев.
Настало, однако, время, когда у старых кредиторов больше уже нельзя было занимать. Пришлось подкарауливать новых людей, которые его еще не знали. И первой его жертвой стал добродушный, доверчивый Ятс (имя вымышленное, но и настоящее имя, как и это, начиналось с "Я"). Юный Ятс сдал испытание на лоцмана, вступил в должность, и когда он в конце месяца зашел в контору и получил там свои двести пятьдесят долларов хрустящими кредитками, Стивен был тут как тут. Заработал его медоточивый язык, и в самом непродолжительном времени двести пятьдесят долларов Ятса перешли в его карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33