Поднялся на второй этаж, вошел в кабинет к Проценко и сказал:
- Давай путевку. Все же это Париж.
- А ты в Болгарии был? - спросил Проценко.
- Не был.
- А я был. Там вместо "да" говорят "нет". Вот так: "нет", - Проценко кивнул. - А так: "да", - Проценко отрицательно потряс головой.
- А я решил съездить во Францию, поделился Прокушев. - Черт с ними, с деньгами. Не в деньгах счастье...
- Спохватился, - без издевки, а скорее с симпатией заметил Проценко. - Ее уж взяли давно, твою Францию.
- Как? - не понял Прокушев.
- Всего ж две путевки было.
- А кто взял? - осевшим голосом спросил Прокушев. Он думал, что, может, еще не все потеряно и можно что-то переменить: уговорить, взяв за пуговицу и глядя в глаза.
- Ну какая разница, - не ответил Проценко, пожалев чью-то пуговицу и глаза. - Взяли, да и все.
Нос у Проценко был короткий, расстояние от носа до губы - долгое и разделено бороздкой, как у зайца. Прокушев почувствовал, что ненавидит эту бороздку. Он быстро вышел из кабинета, стал спускаться по лестнице и понял, что его раздражает эта лестница с крашеными перилами.
А дома - дом, вместе с Люськой и в какой-то степени, гораздо меньшей, но все же - дочкой Настькой. Настька чувствовала раздражение отца и, вернувшись из школы, обедала не на кухне, а у себя в комнатке. И сидела тихо как мышь. Люська тихо вздыхала из глубины души, жалея пропащую свою жизнь. Но тихо у нее не получалось, и она вздыхала гулко, как корова в стойле.
И это вместо Парижа.
Был вторник. Четный день. Прокушев подъехал к мойке, чтобы вымыть машину, и увидел, как новенькая мойщица Райка ругается со своей непосредственной начальницей. Райка неистовствовала за стеклом. Слов не было слышно, а только видно, как Райка, в коротком платье, с волосами, убранными под ленточку, потрясает руками то вверх, то в стороны, то вместе, то поврозь. Прокушев почему-то впервые в жизни подумал о том, что человек - часть природы и Райкин гнев похож на весеннюю грозу, когда яростный дождь лупит по молодым листьям. В детстве Прокушев всегда выбегал под такую грозу, подставлял лицо дождю и жмурился. Когда это было... Если бы сейчас Прокушев выбежал под грозу, сняв ботинки, все подумали бы, что он сумасшедший, и из сострадания вынесли бы зонт.
Райка тем временем доругалась с начальницей, даже не доругалась, а прервалась на кульминации, и выскочила из мойки с лицом нежно пламенеющим, как тюльпан.
- Рая, - остановил ее Прокушев, - пойдем сегодня в кино...
- Так ты ж женатый, - удивилась Рая, наивно полагая, что женатые люди ходят в кино только с женами или не ходят вообще. Сидят дома.
- Щас женатый, щас холостой... - неопределенно пообещал Прокушев.
- Ну вот, будешь холостой, тогда и приходи, - сказала Райка, глядя на него промытыми синими глазами.
- А пойдешь? - серьезно спросил Прокушев.
- Пойду, - серьезно ответила Райка и побежала по своим делам, забыв о недавней ссоре. Потом обернулась и махнула Прокушеву куцей ладошкой.
"Еще чего... - подумал Прокушев. - Вас много. Женись на всех". Жена Люська, хоть и толстая, однако человек верный. Проверенный. Ей и с места-то лень подняться... А Райка бегает, руками машет... Иметь за спиной такую Райку - все равно что иметь шпиона в собственном генеральном штабе. Перебежит при удобном случае, как Курбский от Ивана Грозного к полякам. К тому же Прокушев - человек ревнивый до безобразия. Если что - он ее или выгонит, или убьет и сядет в тюрьму. Второе даже вероятнее. А тюрьма - это не та перспектива, к которой человек должен сознательно стремиться.
День выдался солнечный. Прокушев включил в машине приемник, станцию "Маяк". Оттуда доносилась музыка - то нежная, то веселая. Машина была полна музыкой и как бы парила в веселье и нежности. И пассажиры рядом с Прокушевым переставали торопиться, а как бы выпадали из времени и говорили почему-то об одном и том же: о странностях любви.
Прокушев вдруг понял, что влюбился в молодую мойщицу Раису Никаноровну, и понял, что состояние влюбленности - это норма. А жить без любви это болезнь, которую нельзя запускать ни в коем случае, иначе душа умрет. Душа погибнет без любви, как мозг без кислорода. Конечно, думал Прокушев, Люська человек верный, крепкий. Да ведь как говорит теща: "Тюрьма крепка, да черт ей рад"... А с Райкой может быть счастье - такое густое, что если пожиже развести, на три жизни хватит. И еще останется.
Целую неделю Прокушев размышлял то так, то эдак, взвешивая все "за" и "против". С одной стороны, жалко Настьку, хоть и неряха, руки об платье вытирает. А с другой стороны: через десять лет Настька вырастет, влюбится и уйдет, и не обернется. Будет звонить по телефону, поздравлять с днем рождения или с днем Советской Армии... И ради этого отказываться от личного счастья...
Через неделю Прокушев понял, что учесть и взвесить невозможно, потому что каждое обстоятельство имеет два прямо противоположных аспекта. Надо совершить решительный поступок, а потом уже взвешивать внутри определенно создавшейся ситуации.
Прокушев надел выходной бельгийский костюм, подъехал к мойке и попросил вызвать Раису Никаноровну.
- А она уволилась, - сказала начальница, та самая, с которой она ругалась.
- Почему? - не понял Прокушев.
- Замуж вышла. Ей муж не разрешил работать в таксопарке.
- Почему? - растерянно спросил Прокушев осевшим голосом.
- Потому что шофера - мужчины, - сказала начальница и ушла.
После этого случая Прокушев в течение почти года не брал чаевые. Не из принципа и не из соображений высокой сознательности, а из равнодушия. Ему стало все - все равно. И обо всем он думал: "А какая разница?.."
Люська по собственной инициативе стала покупать ему пол-литра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211