Они устали от безнадежности, отдались музыке и словам.
В палату заглянула медсестра, сделала замечание.
Татьяна вышла на улицу.
По небу бежали быстрые перистые облака, но казалось, что это едет Луна, подпрыгивая на ухабах.
В больничном дворе появился человек.
«Миша» — сказало внутри. Она пошла ему навстречу. Обнялись молча. Стояли, держа друг друга. Потом Татьяна подняла лицо, стали целоваться. Водка обнажила и обострила все чувства. Стояли долго, не могли оторваться друг от друга. Набирали воздух и снова смешивали губы и дыхание.
Мимо них прошел дежурный врач. Узнал Татьяну. Обернулся. Покачал головой, дескать: так я и думал.
— Поедем ко мне, — сказал Миша бездыханным голосом. — Я не могу быть один в пустом доме. Я опять схожу с ума. Поедем…
— На вечер или на ночь? — усмехнулась Татьяна.
— Навсегда.
— Ты делаешь мне предложение?
— Считай как хочешь. Только будь рядом.
— Я не поеду, — отказалась Татьяна. — Я не могу спать не дома.
— А больница что, дом?
— Временно, да.
— Тогда я у тебя останусь.
Они пошли в палату мимо Ромы. Рома и ухом не повел. Сторож, называется… Хотя он охранял имущество, а не нравственность.
Войдя в палату, Татьяна повернула ключ. Они остались вдвоем, отрезанные от всего мира.
Артроз ничему не мешал. Татьяна как будто провалилась в двадцать пять лет назад. Она так же остро чувствовала, как двадцать пять лет назад. Этот Миша был лучше того, он не тащил за собой груза предательства, был чист, талантлив и одинок.
Татьяна как будто вошла в серебряную воду. Святая вода — это вода с серебром. Значит, в святую воду.
Потом, когда они смогли говорить, Татьяна сказала:
— Как хорошо, что я сломала ногу…
— У меня ЭТОГО так давно не было… — отозвался Миша.
В дверь постучали хамски-требовательно.
«Дежурный», — догадалась Татьяна. Она мягко, как кошка, спрыгнула с кровати, открыла окно.
Миша подхватил свои вещи и вышел в три приема: шаг на табуретку, с табуретки на подоконник, с подоконника — на землю. Это был первый этаж.
— Сейчас, — бесстрастным академическим голосом отозвалась Татьяна.
Миша стоял на земле — голый, как в первый день творения. Снизу вверх смотрел на Татьяну.
— А вот этого у меня не было никогда, — сообщил он, имея в виду эвакуацию через окно.
— Пожилые люди, а как школьники…
— Я пойду домой.
— А ничего? — обеспокоенно спросила Татьяна, имея в виду пустой дом и призрак мамы.
— Теперь ничего. Теперь я буду ждать…
Миша замерз и заметно дрожал, то ли от холода` то ли от волнения.
В дверь нетерпеливо стучали.
Татьяна повернула ключ. Перед ней стояла Галя-большая.
— У тебя есть пожрать? — громко и пьяно потребовала Галя. Ей надоели инвалидность и вежливость.
* * *
На другой день Татьяна вернулась домой. За ней приехал Димка. Выносил вещи. Врачи и медсестры смотрели в окошко. На погляд все выглядело гармонично: слаженная пара экс-чемпионов. Еще немного, и затанцуют.
Дома ждала Саша.
— Ты скучала по мне? — спросила Татьяна.
— Средне. Папа водил меня в цирк и в кафе. Такой ответ устраивал Татьяну. Она не хотела, чтобы дочь страдала и перемогалась в ее отсутствие.
Димка ходил по дому с сочувствующим лицом, и то хорошо. Лучше, чем ничего. Но сочувствие в данной ситуации — это ничего. Кости от сочувствия не сдвигаются.
Тренер Бах прислал лучшую спортивную массажистку. Ее звали Люда. Люда, милая, неяркая, как ромашка, мастерски управлялась с ногой.
— Кто вас научил делать массаж? — спросила Татьяна.
— Мой муж.
— Он массажист?
— Он — особый массажист. У него руки сильные, как у обезьяны. Он вообще как Тулуз Лотрек.
— Художник? — уточнила Татьяна.
— Урод, — поправила Люда. — Развитое туловище на непомерно коротких ногах.
— А почему вы за него вышли? — вырвалось у Татьяны.
— Все так спрашивают.
— И что вы отвечаете?
— Я его люблю. Никто не верит.
— А нормального нельзя любить?
— Он нормальный. Просто не такой, как все.
— Вы стесняетесь с ним на людях?
— А какая мне разница, что подумают люди, которых я даже не знаю… Мне с ним хорошо. Он для меня все. И учитель, и отец, и сын, и любовник. А на остальных мне наплевать.
«Детдомовская», — догадалась Татьяна. Но спрашивать не стала. Задумалась: она всю жизнь старалась привлечь к себе внимание, добиться восхищения всей планеты. А оказывается, на это можно наплевать.
— А кости ваш муж может сдвинуть? — с надеждой спросила Татьяна.
— Нет. Здесь нужен заговор. У меня есть подруга, которая заговаривает по телефону.
— Тоже урод?
— Нет.
— А почему по телефону?
— Нужно, чтобы никого не было рядом. Чужое биополе мешает.
— Разве слова могут сдвинуть кости? — засомневалась Татьяна.
— Слово — это первооснова всего. Помните в Библии: сначала было слово…
Значит, слово — впереди Бога? А кто же его произнес?
* * *
Татьяна позвонила Людиной подруге в полдень, когда никого не было в доме. Тихий женский голос спрашивал, задавал вопросы типа: «Что вы сейчас чувствуете? А сейчас? Так-так… Это хорошо…»
Потом голос пропал. Шло таинство заговора. Невидимая женщина, сосредоточившись и прикрыв глаза, призывала небо сдвинуть кости хоть на чуть-чуть, на миллиметр. Этого бы хватило для начала.
И Татьяна снова прикрывала глаза и мысленно сдвигала свои кости. А потом слышала тихий вопрос:
— Ну как? Вы что-нибудь чувствуете?
— Чувствую. Как будто мурашки в ноге.
— Правильно, — отвечала тихая женщина. — Так и должно быть.
* * *
Через месяц Татьяне сделали рентген. Все оставалось по-прежнему. Чуда не случилось. Слово не помогло.
Реабилитация, голодание, заговоры — все мимо. Судьбу не перетанцевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11