Она расстилалась
огромной, без краев, вогнутой чашей, - голубовато-серая. Кое-где, точно
острова, лежали на ней гряды облаков, - это был Атлантический океан.
Понемногу чаша суживалась, уходила вниз. Правый край ее начал
светиться, как серебро, на другой находила тень. И вот, чаша уже казалась
шаром, улетающим в бездну.
Гусев, прильнувший к другому глазку, сказал:
- Прощай, матушка, пожито на тебе, полито кровушки.
Он поднялся с колен, но, вдруг, зашатался, повалился на подушку.
Рванул ворот:
- Помираю, Мстислав Сергеевич, мочи нет.
Лось чувствовал: - сердце бьется чаще, чаще, уже не бьется, -
трепещет мучительно. Бьет кровь в виски. Темнеет свет.
Он пополз к счетчику. Стрелка стремительно поднималась, отмечая
невероятную быстроту. Кончался слой воздуха. Уменьшалось притяжение.
Компас показывал, - земля была - вертикально внизу. Аппарат, с каждой
секундой наддавая скорость, с сумасшедшей быстротой вносился в мировое,
ледяное пространство.
Лось, ломая ногти, едва расстегнул ворот полушубка, - сердце стало.

...............
Предвидя, что скорость аппарата и, стало быть, находящихся в нем тел,
достигнет такого предела, когда наступит заметное изменение скорости
биения сердца, обмена крови и соков, всего жизненного ритма тела, -
предвидя это, Лось соединил счетчик скорости одного из жироскопов (их было
два в аппарате) электрическими проводами с кранами баков, которые в нужную
минуту должны выпустить большое количество кислорода и аммиачных солей.
Лось очнулся первым. Грудь резало, голова кружилась, сердце шумело,
как волчек. Мысли появились и исчезли, - необычайные, быстрые, ясные.
Движения легки и точны.
Лось закрыл лишние краны в баках, взглянул на счетчик. Аппарат
покрывал около пятисот верст в секунду. Было светло. В один из глазков
входил прямой, ослепительный луч солнца. Под лучом, навзничь, лежал Гусев,
- зубы оскалены, стеклянные глаза вышли из орбит.
Лось поднес ему к носу едкую соль. Гусев глубоко вздохнул,
затрепетали веки. Лось обхватил его под мышками и сделал усилие
приподнять, но тело Гусева повисло, как пузырь с воздухом. Он разжал руки,
- Гусев медленно опустился на пол, вытянул ноги на воздух, поднял локти, -
сидел как в воде, озирался:
- Вот штука то, - гляди - сейчас полечу.
Лось сказал ему - лезть, наблюдать в верхние глазки. Гусев встал,
качнулся, примерился и полез по отвесной стене аппарата, как муха, -
хватался за стеганую обивку. Прильнул к глазку:
- Темень, Мстислав Сергеевич, как есть ничего не видно.
Лось надел дымчатое стекло на окуляр, обращенный к солнцу. Четким
очертанием, огромным, косматым клубком солнце висело в пустой темноте. С
боков его, как крылья, были раскинуты две световые туманности. От плотного
ядра отделился фонтан и расплылся грибом: это было, как раз, время, когда
начали распадаться солнечные пятна. В отдалении от светлого ядра
располагались, еще более бледные, чем зодиакальные крылья, - световые
спирали: океаны огня, отброшенные от солнца и вращающиеся вокруг него, как
спутники.
Лось с трудом оторвался от этого зрелища, - живоносного огня
вселенной. Прикрыл окуляр колпачком. Стало темно. Он придвинулся к глазку,
противоположному световой стороне. Здесь была тьма. Он повернул окуляр, и
глаз укололся о зеленоватый луч звезды. Затем - снова тьма, и - новая
точка звезды. Но вот, в глазок вошел голубой, ясный, сильный луч, - это
был Сириус, небесный алмаз, первая звезда северного неба.
Лось пополз к третьему глазку. Повернул окуляр, взглянул, протер его
носовым платком. Всмотрелся. Сжалось сердце, стали чувствительны волосы на
голове.
Невдалеке, в тьме, плыли, совсем близко, неясные, туманные пятна.
Гусев проговорил с тревогой:
- Какая-то штука летит рядом с нами.
Туманные пятна медленно уходили вниз, становились отчетливее,
светлее. Побежали изломанные, серебристые линии, нити. И вот, стало
проступать яркое очертание рваного края, скалистого гребня. Аппарат,
видимо, сближался с каким-то небесным телом, вошел в его притяжение и, как
спутник, начал поворачиваться вокруг него.
Дрожащей рукой Лось пошарил рычажки реостатов и повернул их до
отказа, рискуя взорвать аппарат. Внутри, под ногами все заревело,
затрепетало. Пятна и сияющие, рваные края быстрее стали уходить вниз.
Освещенная поверхность увеличивалась, приближалась. Теперь уже ясно можно
было видеть резкие, длинные тени от скал, - они тянулись через оголенную,
ледяную равнину.
Аппарат летел к скалам, - они были совсем близко, залитые сбоку
солнцем. Лось подумал (сознание было спокойное и ясное), - через секунду,
- аппарат не успеет повернуть к притягивающей его массе горлом, - через
секунду - смерть.
В эту долю секунды Лось заметил на ледяной равнине, близ скал, -
словно развалины города. Затем, аппарат скользнул над остриями ледяных
пиков... но там, по ту их сторону, - был обрыв, бездна, тьма. Сверкнули на
рваном, отвесном обрыве жилы металлов. И осколок разбитой, неведомой
планеты остался далеко позади, - продолжал свой мертвый путь к вечности.
Аппарат снова мчался среди пустыни черного неба.
Вдруг, Гусев крикнул:
- Вроде, как луна перед нами.
Он обернулся, отделился от стены, и повис в воздухе, раскорячился
лягушкой, и, ругаясь шопотом скверными словами, силился приплыть к стене.
Лось отделился от пола и, тоже повиснув, держась за трубку глазка, -
глядел на серебристый, ослепительный диск Марса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53