Короче, Котельникову были выделены валютные средства и ставки для создания специальной лаборатории. Лаборатория должна была исследовать Джуну, разобраться в природе ее целительного воздействия на человеческий организм (читай: организм(ы) особого государственного значения) и дать отчет предстоящему съезду КПСС. Нет, я не ерничаю, именно так, дословно, было сформулировано задание Политбюро. Руководить новой научной программой был назначен Гуляев…
Если кто еще помнит те времена, средства в иностранной валюте в Академии были большой редкостью. Ставки были еще большей редкостью. Не помню точно, сколько денег было выделено, но примерно полмиллиона долларов. В масштабе страны чепуха, конечно, но в конкретном локально-историческом масштабе весьма и весьма неплохо…
Вернемся на секунду в реальную жизнь. Звонок из ЦК произошел. Институту дано задание отчитаться съезду КПСС. Выделены огромные средства и ставки. Вице-президент АН СССР, директор ИРЭ Котельников человек занятый и обремененный непосильной ношей. Заместитель директора Гуляев тоже погряз в руководстве, он одновременно руководит несколькими программами, полупроводники, акустическая электроника, тонкие пленки, преподает в Физтехе… Словом, необходим энергичный руководитель, готовый посвятить себя этому странному занятию. Он находится в четырнадцатой комнате подвала ИРЭ, доктор физ-мат наук Эдуард Эммануилович Годик, старый приятель Гуляева. Годик со своими аспирантами занимается физикой полупроводников, вот уже двадцать лет занимается день и ночь, делая измерения и день за днем «выковыривая» все новые и новые эффекты в поведении дырок и электронов. Когда-то он изобрел первые в мире полупроводниковые инфракрасные детекторы, их сразу же засекретили и поставили на военные спутники. Словом, Эдуард Эммануилович, Эдик обычный научный сотрудник, кажется даже не старший. Гуляев предлагает ему возглавить лабораторию по исследованию экстрасенсов. Годик упирается, жалко бросать полупроводники, затем потихоньку увлекается идеей и решает воспользоваться ситуацией по классической научной схеме: «Удовлетворить свое любопытство за государственный счет». Время на дворе конец 1981 – самое начало 1982 года.
В основу подготовленной программы исследований ложится основная идея: Все наблюдаемые эффекты, если они, конечно, имеют место (а в этом Гуляев, помнящий свой ожог и сгоревший усилитель – убежден), основаны на физических явлениях. Дистанционные эффекты не могут быть объяснены ничем, кроме существующих в природе физических полей (электромагнитного, акустического, химического). Поэтому исследования должны начаться с создания аппаратуры, регистрирующей собственные поля и излучения человека во всех возможных диапазонах (оптический, инфракрасный, микроволновый, статический электрический потенциал, магнитные поля, акустическое излучение, и тому подобное).
У Годика работают несколько толковых физтехов, которые с энтузиазмом хватаются за появившуюся возможность и даже притаскивают своих друзей. На выделенные деньги покупаются компьютеры и доступные приборы. Работа начинает кипеть. Тогда же в лаборатории появился и я, в первые недели ее существования в общем-то это было счастливой случайностью. Пришел я к Годику делать диплом, потом стал стажером и занялся анализом и обработкой результатов всяческих экспериментов. Закончил я свою карьеру в ИРЭ в 1990 году уже защитившись, будучи ведущим научным сотрудником и руководителем группы.
Компьютер Nord-100 фирмы Norsk Data
Лаборатория тогда располагалась в двух маленьких комнатках в подвале Института Нормальной Физиологии имени Анохина, бывшем медицинском факультете Московского Университета, в небольшом двухэтажном здании, в десятке метров от краснокирпичного здания ИРЭ. Не этот ли дом имел ввиду Булгаков, описывая ночные бдения профессора Персикова, красными, воспаленными глазами наблюдающего за таинственным красным лучом жизни?
Первые годы в подвале были лучшими годами лаборатории. Вокруг Годика собрался во многом уникальный коллектив, разбившийся на группы одна из них занималась инфракрасным излучением тела, другая оптическим, третья микроволновым, четвертая магнитными полями сердца и мозга, пятая электрическими потенциалами кожи. «Группы» эти состояли как правило из одного человека, максимум двоих, и все ребята впоследствии стали руководителями лабораторий, занимающихся той же тематикой. Мне приходилось крутиться между практически всеми группами, перекачивая в компьютер данные и обрабатывая их, затем я занялся и экспериментами.
По тем временам, валютная инъекция, щедро влитая в наш подвал больными руководителями страны, позволила приобрести уникальное оборудование. Компьютер у нас стоял знаменитый по тем временам, норвежской фирмы «Норск Дата», как и описано в повести, красный и гудящий. И тараканы необычной породы, скрестившиеся с амазонскими тоже не выдумка, они бегали в этом подвале и несколько раз выводили компьютер из строя. Однажды такая вот зверюга заползла в дисковвод и размазалась по магнитному диску… Ах, магнитные диски. Опять на лирику потянуло…
Лирическое отступление: Добрые старые времена, большие диски фирмы Control Data, по 5 Мегабайт каждый… Если бы я знал, что через много лет буду заниматься сверхплотной и сверхбыстрой магнитной записью, сидя в залитой солнцем Калифорнии, и вспоминать трясущиеся, мигающие лампочками шкафы по 10 Мбайт в каждом, загубленные диковинным тараканом, держа в руках прототип очередного создания ИБМ, объемом в 40 Гигабайт и весом граммов в пятьсот… Если бы знал я, что напишу несколько книжек, излагающих основы той самой магнитной записи… Ирония судьбы…
Возвращаясь к лаборатории:
1 2 3 4 5 6 7 8