Падение с бешеной скоростью поверх падающего глайдера
продолжалось целую вечность и краткий миг. Уже почти у самой
поверхности Артур оттолкнулся от него ногами и ушел вбок. Перед
глазами провернулась земля вперемежку с бездонным голубым небом и...
Громкий треск и все.
Мир перед глазами погас. Хороший. И понятный. Понятный и хороший
мир погас перед глазами, уступив место другому, умиротворяющему.
Темнота и звезды. И темнота. Мягкий лиловый свет и очаровывающая
музыка. Мчит на огненном коне Адонаи, размахивая сияющим мечом, а от
этого все кружит вокруг плавным белым танцем. Темп убыстряется до
алегретто и вот уже образовался целый вихрь игры света. И Голос,
раскатистый и завораживающий. Приближающийся.
... Телегу подбросило на колдобине.
- Кхе-рхе-рхе, не повезло, - хрипло проговорил старик, поглаживая
вожжами измотанную трудной жизнью престарелую клячу. Он закашлялся и
замолчал. - Сейчас свезу тебя в город, - сказал он, - и там отдам в
госпиталь, пускай разбираются врачи. Я в энтом деле не мастак (пф-пф
самокруткой). Кхе-рхе... А сам на базар вот еду, может картошки мешок
продам, если не ограбют по дороге. Иль не продавать, как ты думаешь?
Молчишь. Вот то-то и оно... Ладно, ладно, не бормочи, скор уж приедем.
Кто не ушибался - без этого скучна жизнь, нет встряски организму... -
Телегу вновь подбросило на яме. Кобыла остановилась. - Вот треклятая,
- трепыхнулся старик и с трудом слез на землю.
Артур снова забылся и ему приснился радостный сон, потому что
непонятно про что. А когда открыл глаза, то увидел над собой
голубое-голубое... нет, не небо, а потолок сквозь ресницы, а когда
очнулся совсем, потолок оказался не голубым, а грязно-грязно белым, а
в нос ударил тошнотворный запах лекарств, больницы и больных, и
невыносимо прокалывало ногу. На соседней койке стонал больной, над
которым колдовала сестра милосердия, уговаривая его выпить полстакана
ярко-красной, напоминающей томатный сок суспензии. Вдруг она заметила,
что Артур открыл глаза, оторвалась от больного, испуганно
перекрестилась и выбежала за стеклянную дверь в коридор, и долго был
слышен пристук ее шлепанцев. Сосед продолжал постанывать, а где-то
сзади, над головой заговорили.
- Вчера Близнецы новый Указ издали.
- Что там еще? - спросил драматический тенор.
- Сам не слышал - товарищ из пятнадцатой палаты сказал, - но,
кажется, это точно. Что всех, кто родился за границей Китая а потом
приехал, высылают обратно. Ничего постороннего, как Они гениально
выразились.
Второй собеседник очевидно заволновался, заерзал на кровати и
сквозь зубы процедил:
- Гады такие...
Первый не понял и обрадованно закивал:
- Правильно, правильно! Их, гадов, всех выселять надо. Заполонили
страну - прохода нет, закабалили совсем, но Близнецы это вовремя
раскусили. Они в открытую заявили, что живем мы неважнецки из-за
приезжих...
Разговор прервал быстро и шумно вошедший Доктор, полноватый
мужчина в очках и с темной растительностью вокруг рта, который сразу
прошел к Артуру. Возле Артура он постоял несколько секунд, сощурив
глаза, а когда вокруг зашушукались, изумленно воскликнул:
- Ну ты парень, даешь, караул! Почти наполовину был разобранный.
Я еще переживал - такой красивый человек пропадает, а ты, караул,
вдруг выжил. Нет, удивляет меня иногда народ!.. - Доктор вошел в раж и
его удивлениям не было конца.
Артур впал в забытие. Наверное, прошли ночь, день и еще одна ночь
- так показалось, - когда же он проснулся, нога почти не болела,
лечение Доктора оказалось действенным, если не сказать
чудодейственным. Кстати, почему я здесь, подумал Артур. Ведь я должен
быть совсем в другом месте. Впрочем, и там, где я должен быть - зачем
я там должен быть? Ох, суета сует, и ни единой возможности
почувствовать себя человеком - Бог, знай себе, дергает за ниточки:
пойди туда-сюда, сделай то-се, и опять ни одной лазейки, и опять
обреченность и безысходность. Ведь мы все шли в Школу почувствовать
себя Человеком! И быть Человеком. А вместо этого рутина, будни,
никакого фейерверка жизни, никаких полетов мысли, лишь всегда и вечно
один на один лицом к лицу перед Свалкой Истории. Насколько лучше,
например, быть фермером. О, это счастье - быть фермером. А
Вспомогателем быть не по мне - нет того стержня, который отличает
властителей мира от овец. Например, такого, как у Тимоти, который
считает, что жизнь это краткий проблеск сознания, который стоит
потратить лишь на ярчайший взрыв деятельности. На битву за благо.
Артур скосил глаза к двери. В коридоре слышались нестройные
голоса, перебиваемые размеренным щелканьем подкованных каблуков. Дверь
взвизгнула и в палату сразу ввалилось много народу: желтые пятна
гвардейцев, выделяющийся на их фоне "штатский" и, кажется, весь
персонал больницы. Впереди всех был Доктор, который, расставив руки в
стороны, кричал:
- Позвольте! Не пущу! Это госпиталь, а не базар! Именем Красного
Креста!
Гвардейцы грубо оттолкнули Доктора к стене. Истые фанаты в
исполнении приказов комиссара Джахари, равно как и фанаты
односторонней жестокости, они хватали больных с постели, сверяли по
списку происхождение и, если кто оказывался "ненастоящим" китайцем,
волокли на улицу, где его уже дожидались тарахтящие весело и
беззаботно высоколобые трейлеры. Доктор каждый раз обреченно
приподнимал голову и всхлипывал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35